9 января 1943 г. 36 фронтовиков (12 унтеров и 24 офицера, из них 6 кавалеров Рыцарского креста) выступили на 500 собраниях. Митинги проходили в форме производственных собраний ДАФ, в лагерях допризывной подготовки ГЮ, НАПОЛА, в территориальных ячейках НСФ. Эти выступления очевидцев и участников боев производили на немецкую публику несравненно более сильное впечатление, чем жесткая и однозначная пропагандистская линия в средствах массовой информации. СД передавала, что во время выступлений фронтовиков значительная часть слушателей испытывала симпатии к этим людям, а по интенсивности воздействия на немецкую публику рассказы фронтовиков иногда даже превосходили столь любимую немцами кинодокументалистику. По большому же счету, «взбадривающий» эффект мероприятий Минпропа не мог быть продолжительным по объективным причинам: военные неудачи напоминали о надвигающемся неминуемом поражении. СД передавала, что с весны 1943 г. среди немцев все более распространялось убеждение, что третью русскую зиму вермахт не переживет, и она будет для него последней катастрофой{883}
. Немецкое общественное мнение не очень ошиблось в своем прогнозе.Геббельс, однако, не сдавался и продолжал прибегать ко все новым ухищрениям — поздней осенью 1943 г. он опубликовал «30 военных заповедей для немецкого народа»
Однако ужесточение бомбардировок и нарастающее ощущение беззащитности перед ними усиливало ненависть к Англии и способствовало мобилизации немцев на борьбу в большей степени, чем пропагандистские ухищрения Геббельса — не деморализация и паника, а сплочение и ненависть стали следствием массированных бомбежек Германии в заключительной стадии войны. Немцы, и без того народ дисциплинированный, вели себя исключительно организованно и сплоченно: сразу после отмены воздушной тревоги они приступали к расчистке завалов, уборке улиц. Собственно, немецкий тыл вследствие бомбежек (а не вследствие пропаганды) становился все более солдатским, жестким, упорным — и это без всяких усилий со стороны Минпропа… Даже церковная оппозиция в лице епископа Галена заговорила о божьей каре для тех, кто ответственен за бомбежки невоенных целей, кто забыл о рыцарской войне, солдатской гордости и чести и руководствуется низменными чувствами мести{887}
.После удачной высадки союзников и захвата англо-американцами полуострова Котантен и Шербура настроения немецкой общественности ухудшились, и перед пропагандой встала весьма сложная проблема предотвращения падения доверия к нацистскому руководству. Последнее, памятуя о пресловутом «ударе ножом в спину» (так нацисты называли Ноябрьскую революцию 1918 г.), вообще считало эту проблему ключевой — Гитлер 26 июля 1944 г., обращаясь к руководству промышленности, сказал: «Я ни за что не допущу, чтобы дело дошло до 1918 г. — позор 11 ноября никогда не повторится, ибо Германия уязвима только изнутри, а внешний враг вовек не сможет ее сломить»{888}
.