Культурные коды экономики. Как ценности влияют на конкуренцию, демократию и благосостояние народа

Разговор будет нелегкий, потому что культурный код, о котором мы говорим, связан с одной из самых деликатных тем – с разными религиями. Сразу скажу, что сам я крестился в православие в конце советского периода, но здесь я буду говорить об экономических преимуществах и возможностях разных конфессий не как представитель определенной конфессии, а как институциональный экономист, который может посмотреть на сферу духовной жизни людей не совсем обычным взглядом, через такую особенную оптику.

Начну с того факта, который, скорее всего, известен многим – с гипотезы, уже 100 лет являющейся предметом дискуссий. Сто лет тому назад известный германский социолог Макс Вебер выпустил книгу «Протестантская этика и дух капитализма»[13]

, где доказывал, что протестантизм является экономически продуктивным, потому что он утверждает ценность труда, и протестантская этика ведет к экономическому процветанию. Много десятилетий идут споры по поводу гипотезы Вебера. Ее пытаются проверять разными способами. Ну, например, альтернативная гипотеза состоит в том, что дело не в протестантизме, а в том, что протестанты в Германии были более образованны. Был сделан изящный исследовательский расчет, который показал, что успешность обратно коррелирует с расстоянием от печатного станка. То есть, чем доступнее книги, тем больше экономическая успешность. Но, во-первых, я хотел бы заметить, что образование – это тоже труд, и если труд не является ценностью, то достичь высокого уровня образования обычно не удается. Поэтому одно другому здесь не очень сильно противоречит. А во-вторых, были проведены еще более сложные и тонкие количественные исследования в стиле так называемого квазиэксперимента, которые подтвердили утверждение Макса Вебера. Полем для эксперимента выбрали Швейцарию, потому что, как вы знаете, в Швейцарии много референдумов – люди часто ходят голосовать. Посмотрели на те населенные пункты в Швейцарии, где разные конфессии голосуют по одним и тем же вопросам в течение ряда лет. И подробный анализ того, что происходит, привел к однозначному выводу: все-таки религиозные ценностные установки протестантов очевидным образом дают другое отношение к труду, к досугу, другие результаты голосования по поводу сокращения рабочей недели, сокращения рабочего дня и так далее – то есть Вебер прав[14]

.

Почему важно было доказать гипотезу Вебера для того, чтобы приблизиться к пониманию культурного кода экономической успешности? Дело в том, что религии вообще очень удобны для изучения того, почему разные культуры дают разные экономические результаты. Например, в одной стране могут жить представители разных конфессий, у них одинаковая институциональная среда, одинаковые законы, и иногда дискриминируемые группы показывают даже лучшие экономические результаты – как это было со староверами в Российской империи или коптами в Египте. По коптам недавно было проведено очень глубокое многовековое исследование на основе архивов, которое показало, что у коптов, христианского населения Египта, постоянно шел улучшающий отбор – из-за внешнего давления они развивались не хуже, а лучше и вносили все больший вклад в экономику и управление Египта, хотя это маленькая община. Поэтому, исследуя религиозные группы внутри страны, мы изучаем воздействие культурных факторов. Это поддается не только количественному, но и качественному анализу. Лоуренс Харрисон провел качественный анализ того, как эволюционировали религиозные взгляды и экономические результаты не только протестантов, но также иудеев, сикхов и конфуцианцев. Экономическая результативность оказалась не исключительным достоянием протестантов – все перечисленные Харрисоном группы продемонстрировали экономическую успешность, в том числе сикхи, о которых мы мало знаем и мало говорим.

Сэмюэл Хантингтон обнаружил, что подвижки в экономической модернизации нередко связаны с подвижками в религии. Например, в Южной Корее экономический подъем сопровождался тем, что многие корейцы переходили в католичество. А вот в латиноамериканских странах, наоборот, католики переходили в евангелические конфессии, и это способствовало подъему. То есть связка религии и экономики просматривается, и особенно хорошо она просматривается в свете большой теории цивилизаций Сэмюэла Хантингтона. Прошлым летом я перечитал книгу Хантингтона «Столкновение цивилизаций», написанную 25 лет тому назад, и поразился, насколько точными оказались прогнозы, данные из 1990-х годов. Ведь фактически что произошло в 1990-е годы? Изменилась рамка, в которой жил мир: до этого была конкуренция социально-политических, экономических, идеологических систем. Эта конкуренция закончилась, Фрэнсис Фукуяма назвал это «концом истории», но конец истории, как обычно, оказался началом другой истории.