Культурный разговор

Смешной психованный человечек-ругатель, отчаянно бегающий-хромающий по хутору, по станице, по Дону, по кошмару братоубийственной войны, сыгран Маковецким в полной мере его выдающихся способностей к оживлению персонажей. Именно Пантелей Мелехов приносит настоящую меру достоверности в мир новой экранизации и стирает всякие недоумения зрителя вроде того, где же все-таки в станице сады цветущие и отчего на этих полях, если судить по началу картины, арбузы созревают раньше подсолнухов? Это всё мелочи, есть достоверность высшего порядка – и носитель ее, Пантелей – Маковецкий, рассказывает о неугомонной любви к своей семье, о неустанных трудах по хозяйству, о вечном бушевании отеческой тревоги, нелепой по форме и святой по сути… Поразительно интонационное и мимическое богатство актера, он интересен в каждое мгновение своей экранной жизни. Но под стать ему разве Мирон Коршунов (Александр Завьялов, звезда Малого драматического театра Льва Додина), отец Натальи. Когда Маковецкий и Завьялов играют сцену вместе («Поговорим, сват». – «Не об чем». – «Стало быть, есть об чем»), по душе разливается эстетическое блаженство. Но оно разливается недолго, слишком уж много в фильме приблизительного, вялого, скомканного, сыгранного невыразительно или неплохо, но не блестяще. Разница между актерскими поколениями в последнее время грозит сделаться трагической – молодые герои или не имеют внутреннего мира, или не способны передавать его движения.

Например, Аксинья – Полина Чернышёва. Вполне можно понять желание режиссера не брать на эту роль признанную актрису (скажем, Елизавету Боярскую), а зажечь новую звезду. Чернышёва – симпатичная молодая актриса, но поверить, что эта Аксинья разит насмерть своей женской привлекательностью и отвагой, трудно. Тут ведь дело не в чертах лица, а в сокрушительной женской прелести, в этом властном «поди сюда», с которым рождаются некоторые дочери Евы. Без этого нет Аксиньи, а значит, что-то обрушивается в самой корневой системе «Тихого Дона». Наталью, жену Григория, играет Дарья Урсуляк (любопытно, что и в экранизации Бондарчука эту роль играла дочь режиссера, Алёна Бондарчук). Вряд ли стоит упрекать постановщика за такую семейственность – а кого ему снимать, Надю Михалкову, что ли? Надю Михалкову есть кому снимать. Дарья Урсуляк исполняет роль добросовестно и аккуратно, она, что называется, на своем месте, но не более того. И так можно сказать о многих исполнителях – да, прилично, ничего себе, но не задевает, не поражает. А в вопросах экранизации распределение и освоение ролей имеют первостепенную важность. И в случае бесспорной удачи зритель признает это безоговорочно – вот признаем же мы, что Анатолий Кторов идеально исполнил роль старого князя Болконского в «Войне и мире» Бондарчука? Или Евгений Евстигнеев, профессор Преображенский в «Собачьем сердце» Булгакова – встречались вам когда-нибудь нарекания на эту актерскую работу?

В новом «Тихом Доне» есть замечательно, хорошо и неплохо сыгранные роли, но таких «абсолютных решений» нет. Однако фильм идет, Дон течет, и сам ход гениального шолоховского романа начинает захватывать внимание и заслонять эстетические несовершенства сериала. Вступает тема неотвратимой гибели земли, которая допустила в себя раздор и братоубийство, скрежещет неумолимый дьявольский механизм накручивания взаимных обид, распрей и преступлений. От сытого спокойного мира, где станичники ходили в шикарных дубленках (кстати, одежды героев сериала с иголочки и как будто только что выстираны и поглажены) и всех проблем было, что непутевый сын стал на соседскую кралю заглядываться, мы шаг за шагом приходим в хаос злого своеволия. Он таился в самих казаках – и постепенно вышел наружу во всем безобразии, позоре и ужасе. А злое своеволие выпрастывается из человека наружу при любом сильном нарушении порядка. Увы, ничего другого из него наружу не выходит…

Поскольку режиссер сентиментален (в отличие от Шолохова и вообще русской советской литературы двадцатых-тридцатых годов, заглянувшей в бездны с космическим хладнокровием), в его изображении хаоса чувствуется душевность и теплота, которых у автора не было. Даже что-то назидательное проглядывает – вроде как урок: ни в личной, ни в общественной жизни нельзя метаться. Женился бы Григорий на своей Аксинье, бил бы красную гадину, и не погиб тогда бы ни хутор Татарский, ни земля войска Донского, ни Русь-матушка. Что ж, и такая трактовка возможна. Любая экранизация классического произведения добавляет ему строчку в «послужной список», и книга может с гордостью заявить – «а меня опять поставили, снова экранизировали». Читателя прибавляется опять-таки…

Вреда от нового «Тихого Дона», стало быть, никакого. Хотя, на мой взгляд, не интеллигентское это дело – Шолохова экранизировать. Интеллигентское дело – «Доктор Живаго». А чтоб с казаками запросто якшаться, особую «жилку» надо в организме иметь.

2015

Не мужчины – золото