Кумтрест

Шафер, так и не поняв, за что получил от Француза в глаз, выпил алюминиевую кружку французско-казахского коньяку. Да нормальный это коньяк, обожрутся виагры, химии всякой, потом руки распускают. Что ж мы этих лягушатников в двенадцатом году не добили. Укладываясь на шконарь, Шафер положил бутылку коньяка под вату, зашторился и лёг спать. В бараке воняло перегаром и бычками от сигарет. Было слышно, как кто-то дрочит, но это его уже давно не раздражало. Больше всего он не мог терпеть, когда пердят, а пердел весь барак. Он крикнул в темноту, чтобы прекратили людей травить, а то всем чепики позабивает в задницу. Потом выругался на всех матом и наступила тишина. Жовтисенко уснул. Ему снилась казахско-французская война.

Глава 2

ИК-3. Этап

Васильеву нравились такие рабочие дни, как сегодня, потому что будет интересно. Приедет сборный этап из разных регионов и разных колоний. Управление раз в месяц проводит рокировки, этапируя народ между лагерями. Понятно, конечно, чтобы агентуру свою дальше прокатить и бабла поднять с желающих сменить место жительства. Некоторых наоборот проучить, чтобы денег не жалели. Васильев любил пообщаться с новыми осужденными. Порой приезжают такие клоуны, что в цирк ходить не надо, он приезжает сам.

По этапу зэков у нас не били, палкой укажут направление без удара и не более того. У нас порядок в зоне строится на диалоге. Если кто-то не догоняет, что такое нормальное общение, такого дурака осаживают сразу и причём резко. В зоне все знают самое главное правило — не буди лихо, пока оно тихо, делай, что должен и сиди дальше.

В изоляторе режимники проводили досмотр вещей. Спецотдел проверял личные дела. Васильев сидел в кабинете и принимал по одному осужденному на беседу. Необходимо понять кто приехал, зачем приехал и что у него твориться в голове.

— Разрешите? — спросили за дверью кабинета.

— Да. Входите. — ответил Васильев.

В кабинет зашёл осужденный и начал докладывать.

— Осужденный Агоров Игорь Иванович, 1986 года рождения, статья 228 часть 2, срок 3 года 6 месяцев…

— В помещении шапку снимать надо. — Васильев сделал замечание Агорову. — Шапку осужденный снимите, у нас так не принято.

— Я не могу без шапки, простудится могу. У меня проблемы с головой. — ответил Агоров.

— В смысле, какие проблемы? — осторожно спросил Васильев.

Агоров снял шапку, и Васильев увидел, что у него отсутствует часть черепа.

— И где тебя так?

— В армии. В танковой роте, когда служил.

— Люк, что ли закрылся и тебя им прибило? — удивился Васильев.

— Да нет, мы снаряды подавали, когда танк заряжали.

— Взорвался, что ли? Он же не может сам взорваться? — опять перебил его Васильев.

— Да знаю я, что они не взрываются. Стоим мы цепочкой и из ящиков передаём снаряды друг другу. Потом наверх и в танк.

— Ну, дальше что? Снаряд на голову сверху упал? — Васильев не мог уняться от любопытства, что произошло, так как Агоров очень медленно рассказывал.

— Да нет. Я перед танком вторым в цепочке стоял и подавал снаряд, а тот уже на верх следующему. Ну и этот урод, который уже на танке сверху стоял, раз, и уронил снаряд на землю.

— Ну? А дальше что? — Васильев уже не мог усидеть на месте от ожидания конца этой необычной истории.

— Мы с перепугу, как по команде при взрыве гранаты, прыгнули врассыпную от снаряда.

— И? Что с головой-то случилось, я никак не пойму?

— А я, как стоял лицом к танку, так прямо щучкой в него и прыгнул. Да так сильно, что вот пол башки о броню и проломил. — Агоров наконец-то закончил свой рассказ.

— Посиди пока, покури, я сейчас приду. — Васильев дал Агорову сигарету, еле сдерживая эмоции, вышел из изолятора на улицу и заржал. — Прости меня, Господи, ну он так рассказывает, как будто-то каждый день такая ерунда случается.

На обратном пути в кабинет он дал указание режимникам, чтобы с Агоровым были осторожны. Всё-таки, как никак, а мозг открыт.

— Так, ну и что дальше было? — уже серьёзно, стиснув зубы, спросил Васильев.

— Комиссовали. Потом я выздоровел, а работы нет, вот и связался с наркоманами.

— А что тебе пластину не поставили?

— Сказали, что пока нет в наличии. Потом поставят.

— Ладно, всё понятно, по жизни кто? Проблем и долгов с собой не привёз? — теперь по работе начал спрашивать Васильев.

— По жизни мужик, долгов нет, проблем нет. — спокойно ответил Агоров.

— Ладно, дальше по коридору иди, там скажут куда потом. Ну и ты, это, голову береги. Шапку обязательно носи, скажешь, что я разрешил. — заботливо сказал Васильев.

— Разрешите идти?

— Иди. — ответил Васильев и подумал, что вот проблем у него нет. Мозг через кожу почти видно, а проблем у него нет. Теперь нам его беречь надо. Не дай Бог зацепится головой, доказывай потом, что он её об танк разбил. У нас тем более пластин для головы в зоне нет. Может шлем ему какой замутить? — Следующий, заходите.

— Разрешите войти. — заорали во всё горло за дверью.

— Ты что не русский? Я же говорю, заходи. — Васильев встал из-за стола и сам открыл дверь кабинета.

Забежал осужденный и прокричал доклад, глядя в потолок. Васильев чуть не оглох.