Кумтрест

Васильев позвал младшего инспектора изолятора и отправил этого дурака обратно в камеру. Потом предупредил смену, чтобы его держали в курсе о том, как пройдёт ужин, ночь и завтрак.

Утром оперативный дежурный сообщил Васильеву, что Лозоплётов от ужина и завтрака отказался. Если сегодня не приедет прокурор, он разобьёт себе голову о стену. Идиот, подумал Васильев. Наверно на свиданке не успел с женой расслабиться, теперь с ним одни проблемы. Сначала надо было переспать с женой, а потом скандал устраивать. Как они вообще вместе жили?

Васильев спросил у дежурного, как ведут себя два его соседа, так как по понятиям они обязаны поддержать его голодовкой. Дежурный ответил, что они просят переехать в другую камеру или они сами его силой накормят. Васильев их прекрасно понимал, так как невольные соседи здесь не причём. Дебильную голодовку не хотят поддерживать, но обязаны по понятиям. В будущем, если вопрос встанет ребром, уже никто и не вспомнит причины голодовки Лозоплётова. Им проблемы не нужны, они же не виноваты, что он безмозглый кухонный боец. Васильев сказал дежурному их пересадить в другую камеру. Когда будет в изоляторе, сделает запись в документах о переводе.

От обеда осужденный Лозоплётов тоже отказался. Это значит, что уже прошли сутки, а регистрировать не хотелось бы. Васильев позвал дневального штаба и сказал, чтобы приготовили инструменты для пыток.

— Только помойте их хорошо. — сказал Васильев. — Запылились уже от редкого применения.

— Василий Васильевич. — спросил дневальный. — Вы наверно в ШИЗО собрались идти? Этого семьянина пытать будете?

— Да. Ты же знаешь, что я терпеть не могу, когда голодуют без оснований. Это плохо влияет на оперативную обстановку в колонии.

Васильев взял сумку с инструментами и пошёл в ШИЗО. Его встретил младший инспектор и улыбнулся, увидев знакомую сумку.

— Бунтовщика пытать будем? — спросил младший инспектор. — Я помогу, если что, Василий Васильевич. Ох люблю я это дело.

— Конечно поможешь, куда без вас.

Васильев начал доставать из сумки специальные инструменты для пыток незаконно голодующих. Нож, кухонная электрическая плитка, самодельный маленький вентилятор, сковорода, ложка, растительное масло, лук, чеснок, хлеб и конечно сало. Вкусное сало с мясной прослойкой и горошинами чёрного перца, укропом и листочком лаврового листа.

— Поехали. — сказал Васильев. — Будет ему и прокурор, и адвокат, и представители ЗАГСа.

В коридоре переда камерой бунтовщика Лозоплётова поставили стул, а на него плитку. Всё красиво покрошили в сковороду, налили немного масла и включили плитку в розетку. Началась первая стадия пытки.

— Кормушку открывать Василий Васильевич? — спросил младший инспектор.

— Рано ещё. Сейчас шкворчать начнёт, тогда и откроем.

На сковороде за шкворчало.

— Теперь открывай и включай вентилятор. — распорядился Васильев.

Аромат жареного сала с луком и чесноком был направлен вентилятором в камеру Лозоплётова сквозь маленькую кормушку. Через одну минуту запах начал делать своё коварное и беспощадное дело. Это была пытка с проникновением в мозг человека. Через пятнадцать минут младший инспектор и дневальный ШИЗО начали вторую стадию пытки. Они неторопливо начали есть кусочки сала. При этом громко чмокали и нахваливали его вкус, чтобы слышал весь изолятор.

— Василий Васильевич. — донёсся голос из третьей камеры. — Это Акунишвили. А я так и понял, что это Вы пришли. Василий Васильевич, мы же не голодуем, нас зачем мытарить? Весь изолятор уже слюной брызжет.

— А я что сделаю? Вы этому идиоту не объяснили, что голодовка не обоснованная и поддерживать его не стали.

— А за что его поддерживать? Слышь, дебил, я из изолятора выйду, я тебе устрою в зоне. Ты что творишь сволочь? — громко крикнул Акунишвили в адрес Лозоплётова.

— Акунишвили, не выражайся. — сделал замечание Васильев.

— Василий Васильевич, посадите меня к нему в камеру на пять минут. Он у меня быстро жрать захочет.

— Нечего там делать Акунишвили. Пусть дальше голодует.

По камерам ШИЗО начался гудёж зэков, его одного пытайте, мы здесь ни причём. В адрес Лозоплётова посыпался негатив с тонкими намёками, что не по понятиям голодовку объявил. Со своей бабой разобраться не может, а мы тут страдаем из-за него. Как бы не пришлось ответить перед народом за такой не порядочный поступок.

— Гражданин начальник. — глядя в кормушку тихо сказал Лозоплётов. — Я снимаю голодовку. Виноват, бес попутал, я больше не буду. Дайте пожрать.

— Ужина жди, у нас тут не шведский стол. — строго ответил Васильев. — Инспектор, дай ему ручку и листок. Пусть пишет, что претензий и жалоб к администрации не имеет, вопросов к качеству пищи нет.

— Василий Васильевич, а что с салом делать будете? — не унимался Акунишвили. — Может на братву дадите? Всё-таки в ШИЗО порядок, голодовок нет.

— Не положено. — громко ответил Васильев и шёпотом добавил инспектору. — На ужин разделишь и всем с хлебом отдашь. Только кроме Лозоплётова, он не заслужил. Понял?

— Понял. — тихо ответил инспектор.

Инквизиция прошла удачно, как и всегда.

ИК-12. Телефон