Купи себе Манхэттен (= Бабки на бочку)

- Прошло две минуты!

- Не стреляй, начальник! - заорал я, скрывая слезы. - Выпускаем заложников!

- По одному! - велели от машины. - Сперва пацан!

- И по нашей команде! - добавил ещё кто-то. - Пацан, пошел!

- Беги, Виталик, беги прямо к машинам, - подтолкнул я его.

Он пожал мне руку и шагнул в дверь. Он так и не побежал. Он прошел по открытому пространству, словно на параде. Не обращая внимания на крики с обеих сторон.

Следом пробежала Аня, потом Димка с поднятыми руками. Мы остались вдвоем с Манхэттеном.

- Ну что, начальник?! Мы заложников отпустили! Дашь нам уйти?! У нас есть "бабки". Может, договоримся?!

- Мне с бандюгами договариваться не о чем! Выходи по одному и руки держать вверх!

- Не, начальник, так мы не договаривались!..

Тут же на стены дома обрушился шквал огня. Я с трудом сумел выглянуть и заметил, что от новостроек и от рощи бегут цепи. Манхэттен, высунув ствол автомата в окно, палил в небо длинными очередями, не переставая. Я выглянул ещё раз и влепил очередь по машине милиции, откуда командовали атакой.

Мне сегодня везло. Я попал в бензобак. Машина сперва вспыхнула, от неё сразу же бросились бежать военные, глядя на них, побежали и все остальные. Тут же грохнул бензобак. Машина подпрыгнула и перевернулась.

- Ну ты даешь! - воскликнул Манхэттен с восхищением.

- Это случайно, - скромно ответил я.

Тут я заметил какое-то движение в кустах, неподалеку от цементовоза, и выпустил под самые корни очередь, которая получилась короткой. Кончились патроны. А из кустов открыли огонь из нескольких автоматов. Я пошарил вокруг, все рожки были пустые. Я выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в сторону кустов, целясь поверху и срезая листву.

Судя по тишине, парни оттуда отступили. Что и требовалось доказать.

- Манхэттен, патроны есть? - спросил я.

Он в ответ только развел руками.

- Вот зараза! И что будем делать?

- Не, в тюрьму я не пойду!

- Вот зараза! - опять выругался я. - Надо было хотя бы один патрон оставить для себя.

Я пошел по комнатам в поисках хотя бы одного патрона. Но так ничего и не нашел. Когда я вернулся, Манхэттен сидел на полу и вертел в руках крохотный перочинный ножичек для заточки карандашей.

- Ты чего придумал? - спросил я его.

- Может, харакири сделать? - спросил он жалобно.

- Ага, ты своим ножичком отрежь себе пупок, брюхо развяжется, кишки и выпадут.

- Дурак ты, Колька, - незлобно чертыхнулся Алик. - Смотри ты, целая сумка денег, и ни одного патрона! Дай сюда деньги!

- На кой они тебе?

- Дай!

Я бросил ему деньги. Он высыпал сумку на пол и поджег бумажки.

- Зачем? - вяло поинтересовался я.

- Они злые.

Я ничего не сказал. Подобрал пистолет, выбросил пустую обойму, проверил ствол и, только убедившись, что он разряжен, сунул его за пояс. Потом то же самое проделал ещё с одним валявшимся на полу пистолетом.

- Ты чего это? - немного испугано спросил Манхэттен.

- Пойду в казаков-разбойников играть. Укокошу кого-нибудь понарошку...

- А тебя... - Манхэттен осекся.

Он молча нашел себе пару пистолетов и встал рядом со мной.

- Я тоже пойду... сыграю.

- Пойдем, - согласился я.

Не мог я отказать другу детства.

- Эй! Мы выходим!

Нам ответили:

- По одному и с поднятыми руками!

- Черта с два, - тихо ответил Манхэттен.

Мы обнялись и вышли за порог. Нас встретила настороженная цепь, ощетинившимися стволами.

- Руки поднимите!

- Ага! - почти радостно закричал Манхэттен. - Щас!

- Давай! - скомандовал я.

Мы выхватили наши разряженные пистолеты и, выбросив обе руки вперед, закричали:

- Бах! бах! бах!..

И тут же загремели очереди...

Я лежал на земле, кровь толчками вытекала из груди. Я слышал свое свистящее дыхание. Жизнь покидала меня. Кто-то подбежал, что-то спрашивал, тормошил, я ничего не чувствовал. Боли не было. Я думал, что будет больно. Я куда-то проваливался, опять выныривал и опять проваливался. Когда я очнулся в последний раз, меня укладывали на носилки. Я хотел сказать, что не надо. Мне стало больно. Но тут я увидел Манхэттена. Он был весь в крови и что-то искал кровавыми пальцами в брюках. Когда к нему подошел кто-то из молоденьких милиционеров, Алик протянул ему в окровавленной руке какую-то бумажку.

Милиционер машинально взял её, брезгливо развернул. Это были двадцать долларов.

- Зачем? - спросил мент. - Зачем это?

- Купи себе Манхэттен... - прошептал Алик мертвеющими губами...