КУПИП

— Мама! Ну, мама же! Ты только послушай! — кипятился он. — Ты смотри, что мне Люська говорит. Какие гадости! Говорит, что со мной теперь нельзя никак играть. Что печки нельзя из песку строить, говорит. Говорит, что я — герой. Да разве с героями играть-то нельзя? Разве герои такие скучные? Разве они все время сидят и так — пыжатся, пыжатся? Я так не хочу!

— Герой? Какой ты еще там герой? — вдруг возмутилась мама. — Ну и что же из этого, что он герой? Да что ты, Люсенька, выдумала? Что ты к нему привязалась? Подумаешь: герой! Ха-ха! Да он самый обыкновенный герой. Вон он какой — ребенок, как ребенок… Двадцать четыре кило и с наушниками. Почему же это с ним играть нельзя? И нечего ему голову забивать: герой, герой! У нас дома все ребята такие герои. Сегодня ты — девочка, а завтра поезд спасешь и станешь героем. Я сегодня — мама, а завтра, надо будет, возьму винтовку и лучше всякого героя пойду… Очень просто!

— Мама! — не унимался Устрицын. — Да нет же, мама! А играть-то с героями можно? Возиться-то можно с героями? Ты ей скажи, а то она на меня глаза выпучила, точно я какая-то ондатра! Можно героям по песку валяться?..

— Валяться? По песку? В воде? Необходимо! — вдруг загремел из мрака бодрый голос капитана Койкина. — Гельман! Лева! Э-эй! Держи конец! Причаливай лодку! Что ты там на берегу, как Паганель, зря бодрствуешь? Герои все должны делать, Устрицын! Все! Возиться, кататься, играть, бегать… Я героев на своем веку десятки перевидел. Сотни! Самый милый народ, ей-ей! Уж я-то их знаю… Я и сам-то в случае чего…

Он откашлялся и вдруг без всяких предупреждений грянул громовым голосом:

Настоящий геройНе хандрит за игройИ над книгой никак не соскучится.Он в пустынях живет.Он на полюс плывет,Но и дома играет и учится.

     Рикки-тикки-тикки-тикки.     Рикки-тикки-тикки-чк!Чтоб рекорды держать,Чтоб врага отражать.Чтоб машиной владеть и винтовкою,

Будь героем везде —В облаках и в воде,И в игре, и за школьной диктовкою.     Рикки-тикки-тикки-тикки     Рикки-тикки-тикки-чк!

Аплодисменты и крики «ура», которыми было встречено это неожиданное выступление, разбудили птиц, задремавших во мраке на пальмах. С тревожными криками закружились они в розоватом свете костра.

— Ну, Баберище! — говорил между тем старый моряк, закручивая усы, снимая шлем и удобно садясь к костру. — А ну, профессор… Уверял я тебя: со мной не пропадешь! Гляди-ка, что я нашел? — И он небрежно швырнул на песок перед профессором с полдюжины пустых жемчужных раковин.

— Как! Жемчужные раковины?! Пластинчатожаберные моллюски! Семейство Lambellibranchiata? Род Meleagrina? Жемчуг! Да где ты их взял, капитан, где ты взял эти створки? — так и метнулся к нему профессор Бабер.

— Там их пропасть, — равнодушно ответил Койкин. — Целые кучи. Наверное, раньше их там сотнями ловили. А ну-ка, Люся, дай мне бутербродика… Да нет, зачем один? Дай штук восемь… Я посмотрел: там в воде и живых много… ням, ням, ням! Только глубоко… Пустяки: завтра слазаю, погляжу… тям, тям, тям! Вот видишь, Бабер, ты еще про меня: то, се, пятое, десятое… А я жемчуг уже — хлоп, и нашел… Хотел тебе заодно и ондатру поймать, да стемнело. Не стоило возиться. А их там сколько угодно. Ползают по пальмам… Значит, и радий ваш где-нибудь поблизости валяется. Дело в шляпе, Баберище. Ну-ка, мама, дай мне еще штучки четыре… Да нет, с икрой, с икрой…

— Ондатры? По пальмам? Здесь? — испуганно и смущенно отшатнулся от него профессор. — Не может быть! Ты уверен, что это были ондатры?

— Ну вот! — махнул рукой капитан. — Да что я, ондатр твоих не видал? Ты меня, может быть, с Устрицыным спутал или с мамой? Вот завтра пойдем, я нырну за жемчугом и поищу там, где этот ваш несчастный радий лежит… Только мне смешно: стоило за каким-то полкило такую даль лететь… Меня, например, жемчуг почему-то больше интересует… чем ящерицы эти…

— Гм, гм! Дорогой капитан Койкин… — уже не слушая его, бормотал Бабер, то снимая, то надевая очки и внимательно изучая раковины. — Гм! Да… но нет… Ничего не поделаешь… Это — Meleagrina. Ты прав, мой бравый капитан! Ты прав. Но ведь там глубоко? Метров пять? Как же ты нырнешь? У нас нет водолазного костюма. Я не предвидел этого… Да, не предвидел. Не предусмотрел…

— Подумаешь! — не задумавшись ни на миг, ответил Койкин. — Очень мне нужен твой костюм. Я, брат Бабер, по способу Койкина нырять буду. Возьму с собой дирижабельный баллон с кислородом — раз. Надену высотный воздухоплавательный скафандр — два. И плюх в воду — три. Баллон чертовски тяжелый; значит, я — камнем на дно. Наберу ракушек, захвачу уже и радий этот ваш, если попадется. Схватил, и марш назад.