Курьер смерти

С деревьев постоянно что-то падало – наверное, шишки. Они тихо, но вполне различимо шлепались на землю. А в подлеске то здесь, то там без конца кто-то ползал и шнырял, какой-то мелкий зверь – мышь или лиса. Йенс побаивался кабанов, которые здесь водились. Не хватало ему или кому-нибудь из его коллег потревожить мамашу, устроившуюся на ночлег со своими поросятами…

Он слишком нервничал, чтобы стоять спокойно, и потому пошел по узкой полузаросшей тропинке, ведущей вправо. Коллеги, по идее, были где-то рядом. Йенс с трудом подавил желание их позвать. Он не привык бродить по ночному лесу и чувствовал себя, мягко говоря, не совсем уверенно. Конечно, определенные районы Гамбурга в это время суток гораздо опаснее, и тем не менее он предпочел бы находиться там, а не здесь.

Откуда-то послышался нарастающий шум. Сплошной хаос всех этих листьев, сучьев и веток мешал точно определить направление.

Йенс остановился и спросил себя, что делать, если бледная женщина выскочит из темноты прямо на него. Вряд ли она сдастся без боя. У сумасшедших (нормальной она быть не могла) иногда открываются почти сверхъестественные силы. Наручников у Йенса при себе не оказалось, а применение оружия в этой ситуации было бы неоправданным.

Шум все нарастал. Кто-то быстро продирался через подлесок. Впрочем, пока этот человек был еще достаточно далеко. Если б не ночная тишина, Йенс ничего не заметил бы. Его коллеги, надо полагать, сейчас слышали то же, что и он, и точно так же насторожились.

Звонить им было нельзя. Даже если все отключили звук, свет экранов мог отпугнуть женщину. Да и отвлекаться на разговоры не стоило. Это рассеивало внимание.

«Что творит с людьми ночной лес», – мелькнуло в голове у Йенса.

И вдруг – крик! Короткий, резкий. Определенно, женский. Раздался где-то недалеко. Может, метрах в тридцати…

Йенс, расставив ноги, перегородил тропинку и принялся водить взглядом из стороны в сторону, чтобы ни в коем случае не пропустить тот момент, когда женщина выскочит из подлеска.

Сердце ускоренно забилось, пот потек еще обильнее, чем до сих пор. В последнее время подобные симптомы всегда возникали, если Йенс доставал служебное оружие, поэтому он все чаще предпочитал не вынимать его из кобуры – даже в тех случаях, когда это казалось не совсем разумным. До недавней кровавой истории в духе Грязного Гарри[1]

такого не было.

– Эй! Стоять! – послышалось справа.

Это выкрикнул один из полицейских, оказавшийся совсем рядом.

Подлесок громко затрещал – почти как под лапами медведя. Однажды, на рыбалке в Канаде, Йенсу довелось услышать приближение бурого исполина. Это было устрашающе.

– Нет… Нет!

Снова послышался крик – теперь уже панический. За ним последовали стоны, бормотанье и шум борьбы.

Рука Йенса скользнула к оружию и зависла над кобурой. Расстегивая клапан, он всегда чувствовал себя так, будто выпускает злого духа из бутылки, и это ему не нравилось. Но если обстоятельства вынуждали, он легко, на одном дыхании делал, что должен.

Вдруг Кернер заметил движение справа: кто-то бежал по узкой тропинке. Бледная женщина, резко выделяясь в темноте, двигалась прямо на него. Да как быстро! Черт возьми! Ужасно быстро!

Вытянув руки, похожие на когтистые лапы, она без видимых усилий преодолевала расстояние, отделявшее ее от Йенса. Он увидел кровь на ее бледном теле – кровь повсюду. И лицо, и грудь, и плечи были исчерчены бесчисленными ранками – болезненными свидетельствами долгих скитаний по лесу.

Йенс расставил ноги еще шире и развел руки в стороны.

– Стой! – громко крикнул он.

Бледная женщина, не отреагировав, продолжала мчаться на него. Ему пришлось сделать шаг вправо, оставив на тропинке одну ступню, о которую бежавшая споткнулась. Тяжело смотреть, когда человек, несущийся во весь опор, запинается и падает. Йенс страдальчески скривился, словно сам почувствовал боль.

Женщина, не группируясь, рухнула лицом и грудью вниз. Ее словно одеревеневшее тело проехало еще два метра по земле, устланной иголками и хворостом.

Йенс подскочил к ней, чтобы задержать ее, пока не подоспели коллеги с наручниками, но неожиданный удар ногой в живот чуть не вышиб из него дух. Он потерял равновесие и приземлился на задницу с такой силой, что зубы резко сомкнулись и прикусили язык. Рот мгновенно наполнился теплой жидкостью с металлическим вкусом. Боль была дикой, но Йенс не закричал, а только сплюнул кровь.

Поднявшись одновременно с женщиной, он решил теперь действовать наверняка: просто навалился на нее всей своей тяжестью, помноженной на боль и ярость, которыми было продиктовано это движение. Его тело, весившее больше ста килограммов, погребло под собой жалкий скелет сумасшедшей, сломав ей, судя по треску, как минимум одно ребро.

Кровь, вытекая из его рта, капала с подбородка на голую спину женщины. Сейчас он смотрел прямо на ее безволосый затылок. Череп, туго обтянутый кожей, был обрит, но не гладко. Казалось, это проделали чем-то вроде мачете.