Курьерская служба

— Мало ли чего мой прошлый разум сказал в бреду, — отмахнулся я. — Бедный парень… Не знал, что такое возможно. Уверен, что после ухода переселившегося сознания обычно наступает безумие.

— Это всё потому что, как ты выразился, “магия” у нас в мире? Непривычно? — усмехнулся Сид.

— Непривычно, — кивнул я, и мы прервали разговор, потому что подошла София.

— Ну, парни, сначала до банковского аппарата, мне тут кто-то наличность должен, а потом — поехали меня подвозить.

Прогулялись, и с подсказками Сида я обналичил пару рублей. Затем погрузились в тесную машину, и я поехал в сторону Москвы, где жила София.

Москва, если взглянуть на карту, здесь, как и в большинстве других миров имела круглую форму, правда, слегка с неровными краями. Одним из таких краёв на самом юге был район Чертаново, куда мы и направлялись. Мимо проплывали пейзажи, тысячи похожих на которые я видел во всех предыдущих моих воплощениях: безликие одинаковые многоэтажки, разбавленные крестами редких церквушек, коробками вычурных торговых центров и редкими скверами. Только вот колорит всё равно чувствовался — то тут, то там попадались белые ствола эвкалиптов и каких-то морозоустойчивых пальм, на плодовых деревьях в феврале виднелась яркая зелёная листва и цветы, а стены домов то и дело украшали странные и загадочные граффити.

По дороге позвонила мать. Уговаривала вернуться — сначала в больницу, потом в имение, говорила, чтобы не устраивал глупостей, и что “взгреет этого Сида, пусть только подумает перечить”.

— Это моё решение, мам, — сказал я спокойно и твёрдо. — И он — мой крепостной. Я обязательно вернусь к тебе, когда всё уляжется. А пока что мне надо подготовиться к работе.

— Да какая работа, тебе голову надо лечить!.. — зашлась маман в длинной тираде, но я не выдержал и положил трубку.

Дом Софии оказался сравнительно-новой шестиэтажкой с тесной парковкой и кричащей вывеской “Пивная 24” на углу. Сид помог выгрузиться, обнял свою подругу и о чём-то тихо с ней побеседовал. Она хихикнула, взглянув на меня, поцеловала моего комардина и повела меня наверх.

Хорошая пара, подумалось мне. Совсем неправильным было бы её разрушать.

Именно поэтому последующие несколько часов явились определённого рода испытанием. Софья быстро переоделась в ультра-короткие шорты и футболку-пижаму с розовыми мишками и безо всяких признаков предметов нижнего гардероба под ней. Включила музыку — тяжёлый “электроджаз”, как здесь говорили. Квартира оказалась достаточно просторной, однокомнатной, но с большой гостиной, в которой мне развернули кресло-кровать. Вокруг царил типичный беспорядок молодой студентки, лишь недавно почувствовавшей свободу от родительского контроля. Разбросанные тут и там предметы нижнего белья, стены, украшенные многочисленными плакатами музыкальных групп: в чёрном гриме, позирующие с косами и мечами. На одном из постеров изображалась полуобнажённая девушка в коже, привязанная к пыточному средневековому механизму в окружении четырёх музыкантов с гитарами. Мрачная, но весьма интересная эстетика.

Стол с невзрачным экраном рихнера, заваленный учебниками и конспектами и одинокой банкой не то пива, не то какого-то безалкогольного напитка. И здоровенное, в шесть октав электропианино со встроенной микрофонной стойкой, стоящее по центру комнаты.

Софья общалась мной общалась коротко. Видно было, что слегка стесняется и даже, возможно, боится.

— Жрать будешь? В ресторанах этих ваших хрен наешься, — спросила она, после того, как я переоделся в домашнее.

— Не откажусь. А можно воспользоваться рихнером? — спросил я.

— Угу. Садись.

Она достала из холодильника какую-то похлёбку, бросила в “быстропечку”, как тут называли микроволновки. Затем поставила тарелку, наклонилась через плечо, чтобы ввести пароль, на миг коснувшись грудью через футболку и тут же отстранилась. Я покосился на неё, и она поймала мой взгляд. Признаться, в этот момент я подумал — уж не проверка ли это на вшивость?

В этом теле у меня ещё не случалось ничего с девушками, а тут мы были совершенно одни и организм мой — возможно, вместе с прошлым владельцем — просто орал: давай, опробуй меня в действии. Никто не узнает, а она не будет против, подсказывал чёртик на левом плече. Всплывали в голове разные неприличные исторические аналогии про барское “право первой ночи”, включился азарт, и…

— Ты чего так пыришься на меня? — вдруг прямо спросила она. — У тебя, Сид говорил, девки не было ещё, да?

— Не было. Но… нет, — выдавил я из себя.

— Да я и не думала, — сказала она. — Ещё чего.

И тут же быстро ускакала в ванную мыться.

Возможно, об упущенной возможности поучаствовать в интрижке и стал бы переживать любой прыщавый подросток. Но я со своим многовековым опытом циника-Секатора знал: предавать близких людей — глупо. У Сида ещё много раз придётся попросить помощи, а заполучить врага в близком окружении я не хотел.