Курганник

На кухне пахло травами. Две большие чашки паровали на столе — Макар заварил чай прямо в них, чтобы не терялся вкус и запах. Сам Зот складывал бутерброды: на черный хлеб два ломтика копченого сыра и два ломтика сухой колбасы.

— Хорошо-о, — с наслаждением принюхался Виктор.

— Ромашка, мята, цедра, — перечислил Макар, — жасмин. Все собрано на кургане в урочный час, так что имеет полную силу.

— И цедра с жасмином? — лукаво прищурился Ковалев.

Зотов улыбнулся бледными губами, но ничего не ответил.

Виктор жадно впился в бутерброд и принялся жевать, упиваясь вкусом. В животе заурчало — час назад пили, практически не закусывая.

На пороге кухни появился Рафинад, поскулил, напоминая о себе.

— О! — хмыкнул Макар. — Явление.

— Тож чафю хофет, — прошамкал Ковалев, с трудом ворочая челюстями, — пожадничал, блин.

— Ну, заходи, — кивнул щенку Макар.

Рафинад шустро пробежал к табурету хозяина, сел на задницу, вопросительно уставившись на Зотова.

Март 1999 года

После схватки с волками Лиза заболела — бронхит. Терапевт высказал опасение, что возможна пневмония и лучше всего отвезти девушку в больницу на стационар.

— Только учтите, что в поликлинике с отоплением неважно, постельное нужно брать свое…

— Тогда какой смысл в стационаре? — спросил Макар.

— За вашей женой присмотрят, будут делать уколы. — Терапевт говорила скучным усталым голосом.

Зотов прекрасно понимал ее: весной, когда простуда и грипп валят народ толпами, докторше приходится нелегко, и то, что она сейчас объясняет Макару, она повторяла не один раз за день другим больным.

Зотов испугался по-настоящему: температура у Лизы не падала, сухой кашель терзал горло, и Макар не находил себе места, считая болезнь наказанием за убийство волка.

Он купил бутыль меда, поил любимую травяными отварами — в медпункте не оказалось необходимых медикаментов, а ехать в город — значит оставить ее одну. Зотов разрывался между необходимостью поездки и страхом за девушку.

А тут еще Любка вновь стала здороваться да разговоры разговаривать. Все больше сочувственные, с предложением помощи. Макар отвечал, что Лиза идет на поправку, а за помощь спасибо, не требуется.

— Да брось ты, Макар. В конце-то концов, Лиза сестра мне, — горестно вздыхала она. — Мы ж не чужие.

— Точно, — кивнул Макар, убирая руку из-под ее ладони. — Ну так заходи в гости. Как надумаешь.

Однажды Зотов задремал у кровати больной и очнулся от тишины в комнате. Девушка лежала неподвижно, в сумраке комнаты темные круги под глазами показались кузнецу пустыми глазницами. Макара прошибло, кровь острыми иголочками ударила в пальцы рук. Он склонился над Лизой, прислушиваясь к дыханию, но мешал шум в ушах. Девушка чуть пошевелилась, хрипло вздохнула. Зотов хлопнулся на стул — больная впервые за последние несколько дней спокойно уснула и до смерти напугала его.

Пользуясь моментом, Макар решил быстренько смотаться за свежим хлебом. На обратном пути он и нашел Рафинада.

Нечто грязное, скулящее возилось в сухой траве под забором, пытаясь выбраться из частокола стеблей сухого молочая, но слишком толстым было брюхо, а лапы — слишком короткими.

— Боже ж ты мой, — покачал головой Зотов, за холку вытаскивая щенка на белый свет. Звереныш задрыгал задними лапками и заскулил еще громче. Макар переложил хлеб за пазуху и сунул щенка в освободившийся пакет.

Так Рафинад попал к ним домой. Когда Макар вошел из веранды на кухню, Лиза, сидя на табурете, заваривала чай.

— Зачем ты? — спохватился кузнец.

— Надоело лежать, — слабым голосом ответила девушка.

Макар быстро скинул куртку и обнял любимую.

— Слава богу, слава богу, — затараторил он, целуя ее в прохладный влажный лоб.

— Все нормально, — заверила Лиза, отстранившись. Маленькая ладошка легла на колючую щеку Зотова. — Сам похудел, осунулся.

В пакете, который Макар оставил у двери на полу, тявкнуло, завозилось. Девушка удивленно посмотрела на Макара.

— Под нашим забором нашел, — сказал тот, демонстрируя щенка любимой.

— О-е-ей! — восхитилась Лиза. — Какая собака!

— Рябой масти. Зовут… Как звать-то тебя? А! Рафинад…

— Странное имя для собаки. Сахар любит, что ли?

— Колбасу он любит, — усмехнулся Макар. — Просто он похож на кусочек рафинада: весь мелкими пятнышками.

Виктор зевнул, широко раскрыв рот. От чая тело покрылось испариной, и Ковалев сидел, расставив руки, как курица крылья в жару. Глаза слипались.

— Не верю я твоим корешам, — вдруг заявил он. — Все же сперли они мою авдюшку.

Макар внимательно взглянул на друга.

— А пшиму бы нет. — Ковалев сонно хлопнул ресницами. — А ты щас при мние бабло отхватил за нее. — Он прыснул смехом. — Ирония сутьбы! Кнехтом вас по чайнику… Коней оне воруют — не смеши меня, Зот. Вам тот гребаный поворот — мания… манная небесная. Скока в месяц лохов на него ведется? Мылчишь? А-а-а! А всье потому, шо я прав. Развел ты меня, земеля, как последнего лоха развел. Гребаный кнехт! Зот, за шо? Я ж вроде свой, а? — Ковалев заглянул в спокойные глаза друга.