Французскому математику Данжуа на III Всесоюзном съезде математиков в Москве был задан вопрос: «Кто является ведущим математиком Франции?» «Никола Бурбаки», — ответил ученый. [32, стр. 213]
Дьедонне как-то признался: «Некоторые иностранцы, приглашенные в качестве зрителей на встречи Бурбаки, всегда покидают их с впечатлением, что присутствовали на сборищах сумасшедших». [32, стр. 214]
Основываясь на своих знаниях метеорологических явлений, Фалес предсказал урожай оливок, законтрактовал маслобойню и собрал весьма много денег. Гегель шутил по этому поводу: Фалес показал тем самым практическое значение философии. [33, стр. 26]
Увлекшись наблюдением небесных явлений Фалес упал в колодец. Служанка-фракийка хохотала: «Хочешь узнать что на небе, а сам не видишь, что под ногами!» [33, стр. 26]
В своих знаменитых апориях Зенон пытался показать противоречивость и даже невозможность движения как суммы состояний покоя. Опровергая доводы Зенона Диоген-циник поднялся и стал ходить. А.С.Пушкин написал по этому поводу:
У Иммануила Канта никогда не было женщин[69]
. На склоне лет он говорил: «Очень рад, что избежал механических телесных движений, лишенных метафизического смысла». [33, стр. 135]В.Маяковский как-то пошутил[70]
: «Математику все едино, он может складывать окурки и паровозы…». [34, стр. 30]Осматривая обсерваторию Маунт-Вильсон, А.Эйнштейн задержался у телескопа. Впечатляли размеры — зеркало имело 2,5 метра в диаметре. «Для чего, собственно, нужен такой гигантский инструмент?» — поинтересовалась жена Эйнштейна. «Его главное назначение заключается в том, — деликатно пояснил директор, — чтобы узнать строение Вселенной». — «В самом деле?… А мой муж делает это на обороте старого конверта». [34, стр. 38–39]
Г.Плеханова спросили, чем отличается человек от собаки. Он ответил: «Собака не умеет ошибаться. Зато она не умеет и решать дифференциальных уравнений». [34, стр. 94]
Г.Лэмб, один из учеников К.Максвелла, рассказывал, что учитель не слыл добротным лектором, к тому же приходил на занятия без записей. Выводя у доски формулы он часто сбивался, допускал ошибки. Но, именно наблюдая как Максвелл искал и исправлял свои ошибки, Лэмб, по его признанию, научился большему, чем из многих прочитанных книг. [34, стр. 110]
В 1980 году Ленинскую премию за открытие новой элементарной частицы разделили 96 человек, а одна статья, вышедшая в те же годы из недр Европейского центра ядерных исследований (ЦЕРН), была подписана коллективом в 300 имен. По этому поводу шутили: список авторов оказался длиннее текста статьи. [34, стр. 203]
В 1964 году отделение общей биологии Академии наук Союза избрало академиком Н.Нужнина, но общее собрание провалило (за него проголосовало лишь 20 процентов). Тогдашний Генсек Н.Хрущев сказал по этому поводу: «Нам не нужна академия, которая не подчиняется решениям ЦК». [34, стр. 210]
Академик Колмогоров очень гордился выведенной им формулой, описывающей женскую логику: «Если из
О Жане Даламбере рассказывают, что каждый раз, когда доказывал студентам собственную теорему, он говорил: «А сейчас, господа, мы перейдем к теореме, имя которой я имею честь носить». [36, стр. 10–11]
Рассказывают, что, обучая математике тупого, но очень знатного ученика и не добившись понимания доказательства, Декарт[71]
в отчаянии воскликнул: «Ну, честное слово, сударь, эта теорема верна!» На что ученик ответил: «Сударь, почему Вы мне сразу так не сказали? Вы — дворянин, и я — дворянин; Вашего слова для меня вполне достаточно». [36, стр. 11]Однажды ректору Ленинградского университета А.Д.Александрову на стол легло заявление «Прошу принять меня в АСПЕ
РАНТУРУ…». В ответ он наложил резолюцию «АТКАЗАТЬ». [36, стр. 17]К одному профессору пришел очередной странный субъект, принесший очередное доказательство Великой теоремы Ферма. Вздохнув, профессор начал читать рукопись ферматиста.
— Но позвольте, — воскликнул он через минуту, — у вас тут на второй странице элементарная ошибка!
Обиженный ферматист высокомерно ответил:
— Дело мыслителей выдвигать глобальные идеи, а ваше — исправлять мелкие неточности. [36, стр. 25]
Однажды на вопрос о том, сколько ему лет, математик Пал Эрдеш ответил: «Два с половиной миллиарда. Потому что, когда я был совсем юным, ученые думали, что возраст Земли равен двум миллиардам лет, а теперь считается, что он уже равен четырем с половиной миллиардам лет». [36, стр. 27]