Русский химик А.М.Бутлеров был жизнерадостный здоровяк и прославленный силач. Однажды, не застав дома друзей, он оставил им вместо визитной карточки кочергу, согнутую в виде буквы Б. [12, стр. 39] [24, стр. 45] [25, стр. 13]
Когда Р.Вуд заподозрил, что хозяйка пансиона готовит завтрак из остатков вчерашнего обеда, он подложил в жаркое безвредный хлористый литий и на следующий день изобличил хозяйку с помощью спектроскопа[25]
. [12, стр. 64] [14, стр. 179–180] [25, стр. 20]Что делает обыкновенный человек, если в нескольких шагах от него в землю ударяет молния? Очевидно, бежит в укрытие.
Роберт Вуд побежал в лабораторию, расплавил восемь фунтов олова и залил в отверстие, которое образовалось в земле от удара гигантского электрического разряда. Потом он выкопал застывший металл и получил «автограф» молнии. [12, стр. 64–65]
Один из своих спектроскопов Р.Вуд называл «могильным», потому что плиту для его основания он притащил с кладбища. [12, стр. 65]
Когда засорилась длинная и узкая труба спектроскопа, Р.Вуд не стал ломать себе голову, каким образом вычистить ее, а тут же схватил кошку, засунул в трубу и закрыл вход. Бедному животному ничего не оставалось делать, как ползти на свет далекого выхода, собирая своей шерстью весь сор и паутину[26]
. [12, стр. 65] [24, стр. 58]22 июня 1633 года, подчиняясь приговору, коленопреклоненный, Галилей прочел отречение. То, что, поднимаясь с коленей, он якобы крикнул: «А все-таки она вертится!» — скорее всего миф. Инквизиция никогда не простила бы ему отречения чисто формального. [12, стр. 71]
Когда однажды задумали Ломоносова ограбить три матроса на Васильевском острове, он пришел в такое негодование, что одного уложил без чувств, другого с разбитым лицом обратил в бегство, а третьего решил ограбить сам: снял с него куртку, камзол, штаны, связал узлом и принес «добычу» домой. Недаром Пушкин замечает: «С ним шутить было накладно». [12, стр. 198]
Ландау угощал свою будущую жену шоколадом и вдруг сказал:
— А за границей я шоколада не ел, хотя очень его люблю…
— Почему? — спросила она.
— Я был в командировке на деньги Советского государства, и я не мог их тратить на шоколад, — серьезно и просто ответил он. [12, стр. 220]
Ландау читал лекции в механико-машиностроительном институте и университете. Из уст в уста передавали студенты весть о невиданно строгом профессоре.
— Однажды я перевел с курса на курс только одного студента, — вспоминал Ландау.
— Разве это возможно?
— А почему нет? Они, как выяснилось, не знали даже школьной тригонометрии.
— А как это выяснилось?
— Я их не спрашивал по билетам. Каждому выдумывал задачку, для решения которой нужны сообразительность и немного знаний по математике и физике.
— А что было потом?
— Потом из Киева приехала комиссия и потребовала повторить экзамен. Я повторил, но результат оказался прежним. Меня долго уговаривали, объясняли, что нельзя целый курс оставлять на второй год, что это причинит ущерб государству. А я отвечал, что несравненно больший ущерб государству способны причинить люди с дипломами, которые ничего не знают.
— И чем же дело кончилось?
— Не знаю. Я уехал из Харькова… Наверное, их перевели… [12, стр. 221]
Однажды в университете Ландау ошибся дверью и попал на семинар, где обсуждались какие-то метеорологические проблемы. Он сел, послушал внимательно некоторое время выступавших, потом попросил слова и, к полному удивлению всех присутствующих, высказал очень любопытные идеи. [12, стр. 222]
Ландау любил иногда весело «поддеть». Одному приятелю, известному физику (академику) он пожаловался, что давно не читал специальных журналов.
— Не беда! — воскликнул физик. — Я тебе все расскажу!
— Да что ты мне можешь рассказать?! — отозвался Ландау. — Меня же физика интересует… [12, стр. 226]
Сдавать экзамены Менделееву было трудно. Однажды на экзаменах (студенты вызывались по алфавиту) один студент, подойдя к столу, представился: «Князь В».
— На букву К я экзаменую завтра, — резко сказал Менделеев. [12, стр. 230]
Все основные открытия Ньютона (а их немало) были сделаны в течение 18 месяцев, во время вынужденных «чумных каникул», когда Лондонский университет, где учился молодой Ньютон, был закрыт из-за эпидемии, а сам он переехал на время в деревню. Однако публикация этих работ до их окончательной проверки и уточнения[27]
задержалась на 20… 40 лет (пример, которому вряд ли следует хоть один из современных ученых). [12, стр. 242] [18, стр. 168]В характере Ньютона была одна странность — он не любил публиковать своих работ. Он очень нетороплив и обстоятелен. Эта неторопливость и равнодушие к публикациям своих работ обошлись ему очень дорого.