Курс молодой стервы (СИ)

— За людей не переживай, поверь, никому ни до кого нет дела. Что такое сгорать со стыда, я знаю по себе. Открою тебе страшную тайну — каждый думает о себе. А мнительные товарищи попусту вздрагивают, полагая, что все заняты вопросом их позора. Всем по фигу, — повторил он. — А тем, кто из особой любви потирает ручки от злорадства, вообще в ответ во весь рот улыбаться надо. Чтоб от желчи лопнули.

— Ты философ, — мягкие лучики нежной улыбки погладили Дениса. Ее планы стать достойной его как-то растворились. Она хотела коснуться пальчиком его губ, очертить скулы, записывая в память родные черты. «Записывая в память», — эта мысль отдалась непонятной болью… И хоть Денис не выпускал ее из рук, она отчетливо поняла, что это прощание. Предчувствие неотвратимого расставания сжало ей сердце. Не понимая, откуда оно — ведь Денис был с ней совершенно искренним — девушка хотела каждой частичкой себя запомнить его запах, вкус его поцелуя, уверенное тепло его рук. Денис…

— Я сейчас метнусь на охоту, добуду что-нибудь поесть, и мы устроим настоящий пикник. Проведем время так, как хочется, а не так как надо. Честно говоря, эти корпоративы на любителя. Ну там командный дух и типа хозяин не жмотится. Я наверно, постарел, — сокрушенно вздохнул он.

— Думаешь, тебе дадут? Обед, наверно, закончился…, - стесняясь проснувшегося чувства голода, вернула она диалог в русло еды. Если б не сделала этого она, желудок сам бы напомнил о своей пустоте недовольным бурчанием.

— Светлячок, а кто же мне откажет? Не грусти тут без меня, — с сожалением разжимая объятия, шутливо погрозил он пальцем.

— Денис, — испуганные мотыльки заметались в ее глазах.

— Это становится традицией? Денис — и догадывайся сам, что ты хотела сказать? — подтрунивая, он не мог удержаться от мальчишеской улыбки, делавшей его безумно притягательным.

Света взяла его кисть и показала на ссадины.

— Вот! Надо продецинфицировать. Как ты умудрился? — как маленькому, выговаривала она, сокрушенно качая головой, заставляя рот Дениса растягиваться до ушей. В каждом взрослом человеке прячется ребенок, которого распирает от проявления заботы и внимания к нему.

И Денис, при всей своей показной ироничности, не был исключением. В детстве его особо не баловали, мать предпочитала всю себя отдавать служению мужу. А Денисом занимались гувернантки, менявшиеся с незавидным постоянством — мальчик запросто мог перещеголять Кевина из кинохита «Один дома». Он и предпочитал лучше оставаться дома в одиночестве, чем терпеть гипертрофированную заботу нанятых воспитательниц, которые пытались из шкуры вылезть, лишь бы угодить.

«Светлячок, что ты делаешь с моей душой?» — изумленно задавал он невысказанный вопрос. Как же хотелось все время быть с ней рядом, ловить ее чистый, открытый взгляд! Но ради нее же самой нужно… хотя бы не распускать руки.

— Не волнуйся за меня, заживет все, как на собаке, — затолкав подальше сентиментальность, с привычной бесшабашностью отмахнулся он и направился к корпусам.

Если б Света вела дневник, то остаток дня получил бы статус «Самый лучший день».

Денис вернулся очень быстро и притащил целый пакет еды, вызвав восхищенный возглас у подруги. Словно наркотиком, напитавшись его спокойствием и уверенностью, девушка почувствовала, насколько проголодалась. Накануне вечером увлеклась книгами, утром не успела даже кофе выпить.

Накрыв импровизированный стол, Света протянула Денису бутерброд — ей ужасно хотелось, чтоб этот свободолюбивый тигр ел с ее руки. Но, как уже было не раз, он решил сделать по-своему.

— Нет, Светлячок, меняем правила игры. Теперь я хочу тебя накормить. Ты себе не представляешь, какой кайф увидеть твою довольную сытую мордашку, — Денис на миг зажмурился с характерным «м-м-м» и, подсев вплотную, стал скармливать маленькими кусочками вкусности. Он, невзирая на вновь озвученный договор о дружбе, сглатывал слюну и покрывался мурашками, когда Света, стремясь аккуратно взять еду, касалась губами его пальцев. Кляня свою трусость, обзывая себя мазохистом, он забирался в раковину и как попугай твердил сам себе, что не имеет права рисковать благополучием Светлячка, не имеет права на ошибку.

Будь Света посмелей, она бы размотала клубок его противоречий. Но Света была такая… какая была…И первой заговорить о чувствах не смогла бы никогда. Мамино «Девушка должна быть гордой», как суровый пограничник, колючей проволокой ограждало ее от личной жизни.

Глава 32