Курсанты. Путь к звёздам

– Это московская военно-политическая академия имени Ленина? – Пучик тут же включился в разговор. После нарядов он всегда находил возможность вздремнуть на сампо, но глубоко не засыпал никогда. – Теоретически, лучше руководить какой-нибудь школой марксизма-ленинизма в доме офицеров. Должность не высокая, зато нет личного состава, и всех проблем от него. Меня пусть отправят куда угодно, только без подчиненных. Не люблю я командовать. Не мое это…

Таранов вспомнил, как к ним в группу несколько раз заходили выпускники прошлых лет, рассказывали о радостях и прелестях, трудностях и сложностях военной службы. Запомнился лейтенант Стольников – заместитель командира роты связи в зенитно-ракетной бригаде Ростовского корпуса ПВО. Так хорошо он выглядел и лихо рассказывал о службе, что можно было позавидовать. И с командиром они в прекрасных отношениях, хотя разница в возрасте целых десять лет. И с личным составом нашли общий язык: проводят конкурсы художественной самодеятельности, КВН. С офицерами части регулярно играют в теннис, волейбол, футбол на спортивных площадках.

Требовательный, но справедливый начальник политического отдела зенитно-ракетной бригады помог ему установить памятник воинам ПВО, погибшим на фронтах Великой Отечественной войны. Сам лейтенант снимает с женой квартиру в центре города, и осенью отправил дочку в детский сад недалеко от расположения штаба части. Его придворная рота ходит в передовых, ленинская комната – лучшая не только в бригаде, но и в корпусе. К сроку он должен получить звание старшего лейтенанта, и надеется на новое назначение в группу советских войск в Германии по замене.

Примерно также, если не лучше, выглядела жизнь еще одного выпускника, который успел окончить академию. Майор, встречу с которым организовал комбат, выглядел веселым, жизнелюбивым, рассказывал шутки-прибаутки. Свою часть он называл не иначе, как «Ягодно-грибной, лесо-пушной, с легким зенитно-ракетным уклоном нижегородский полк». Если у лейтенанта из Ростова подчиненные несли постоянное боевое дежурство, то часть майора ездила раз в два года на полигоны с забавными названиями: Ашуллук (в Средней Азии) и Телембург (в Забайкалье), где проводились учения со стрельбами по мишеням. На постоянном месте дислокации семьи его подчиненных живут в уютном военном гарнизоне, на службу офицеров и прапорщиков возит автобус. В экологически самом чистом регионе страны грибы в лесу можно косой косить! Клюкву, землянику, чернику есть лежа, не вставая с земли! Лисиц за хвосты прапорщики ловят! А зайцев солдаты гоняют по позициям. Есть уютный дом офицеров, клуб, бильярдный зал, где личный состав устраивают замечательные турниры, приурочивая их к праздниками…

– Парни, у всех нас один путь! Заместитель командира роты по политчасти, потом замполит батальона или дивизиона, а там – академия и начПО!

Муля «почистил перышки». Так он называл процесс приведения себя в порядок. Ему не нравилось уставное слово «оправиться», которое напоминало поход в туалет по нужде.

– Ага! Впереди дембель, который неизбежен, как крах мирового империализма! А не дослужишься до майора, можно уволиться капитаном. В сорок лет. – Слон весело оглянул сидящих на сампо курсантов. – Красота! Сорокалетний капитан-пенсионер. И у него еще вся жизнь впереди…

По преданиям прошлых лет, да и в ходе своей нынешней учебы, курсанты любили и почитали Тамару Максимовну Шульгину, боялись каждого коллоквиума преподавателя спецкурса подполковника Курбыко, заслушивались лекциями начальника кафедры психологии полковника Мухтарова, робели перед заместителем начальника училища по строевой подготовке полковником Васильевым, но и безмерно уважали его. Про них создавали легенды, на них равнялись, и самые уверенные в себе курсанты обращались к ним за рекомендацией в партию. Эти светлые личности, отдававшие свой педагогический талант будущим офицерам, вызывали восхищение у Таранова. Но тут же в его упрямой голове возникал закономерный вопрос, почему среди строевых офицеров дивизиона он не видит образцов для подражания? И не находил ответа.

Начиная со второго семестра, во взводе появился куратор. Немолодой подполковник с грустным взглядом чаще всего приходил в часы самоподготовки, общался с курсантами по любым вопросам, так как отеческий возраст и личный опыт работы в войсках позволяли ему говорить на темы, которых стеснялись или избегали остальные офицеры. «Куратор – не должность, а состояние души», – вывел в те дни Таранов и поначалу часто спорил с Валерием Васильевичем Дудко. Пучик ходил за ним по пятам, они часто сидели с подполковником где-нибудь за партой вдали от чужих ушей и говорили о жизни. «В душу тебе зайдет, и там не нагадит», – говорил о нем Марк. «Классный мужик! – не раз отзывался о Дудко Муля. – Жаль, в печали. У него сын погиб в автомобильной катастрофе. Нашим ровесником паренек был, мог бы на курсе младше учиться».