Курская битва, которую мы начали

В действительности проблема эшелонирования сил в целях укрепления обороны, развития успеха, своевременного реагирования в случаях непредвиденного развития оперативной ситуации обсуждалась в Генеральном штабе Красной Армии с начала 1943 года. Генерал Штеменко указывает [446] , что благодаря неуклонному наращиванию производства вооружения к этому времени появилась возможность создавать его запасы и, соответственно, использовать их для оснащения крупных резервных формирований. Поэтому пришло время для разработки проблем, касающихся массового ввода в сражения сильных и разнообразных резервов, применения крупных масс артиллерии, авиации и танков для прорыва глубокой позиционной обороны противника с последующим развитием успеха и завоеванием господства в воздухе. В связи с этим Ставке Верховного Главнокомандования было доложено о необходимости упорядочить дело с резервами, и не только стратегического, но и оперативного назначения, которые должны быть достаточно крупными, включать все рода войск и особенно танки. Ставка согласилась с доводами Генерального штаба, поэтому 29 января 1943 года всем фронтам была направлена директива, в соответствии с которой с февраля месяца следовало приступить к выводу в резерв фронтов стрелковых дивизий и стрелковых бригад для доукомплектования и отдыха, с последующим вводом в бой, и вывода в резерв на их место других наиболее ослабленных соединений. Количество выводимых одновременно стрелковых дивизий и бригад и сроки их доукомплектования определялись решением командующих фронтами исходя из оперативной обстановки и наличия ресурсов, необходимых для доукомплектования выводимых соединений. Одновременно ускоренными темпами формировались резервные армии. Благодаря проведенной работе, если к 1 марта в резерве Ставки Верховного Главнокомандования было четыре армии (24-я, 62-я, 66-я, 2-я резервная армии), то к 1 апреля – уже десять армий (24-я, 46-я, 53-я, 57-я, 66-я, 6-я гвардейская, 2-я и 3-я резервные армии, 1-я и 5-я гвардейская танковые армии). Некоторые из этих армий уже находились на фронтах, хотя пока еще значились в распоряжении Ставки (6-я гвардейская, 1-я танковая армии), но большая часть сосредотачивалась в тыловых районах, поэтому они могли быть использованы на любом направлении.

С другой стороны, идея упреждающего удара, впервые предложенная командованием Центрального фронта, пока еще не была окончательно отклонена, хотя и находилась на втором плане. Во-первых, это было связано с мнением командования Воронежского фронта, которое свои детальные соображения представило в Ставку только 21 апреля, уже после совещания, также предлагая построить глубоко эшелонированную оборону и в случае перехода противника в наступление измотать его в оборонительных боях, а затем начать контрнаступление [447] . Однако, хотя командующий фронтом генерал Ватутин посчитал целесообразным примкнуть к общему мнению и высказался за преднамеренную оборону с последующим переходом в контрнаступление, он продолжал допускать возможность нанесения упреждающего удара, если противник не будет наступать длительное время.

Во-вторых, Ставка и Генеральный штаб учитывали, что противник использует время для подготовки глубокой траншейной обороны, поэтому, хотя и рассчитывали сначала ослабить его, вынудив первым начать наступление, но растягивание паузы в боевых действиях неминуемо затрудняло последующий прорыв вражеских оборонительных рубежей. По этой причине было ускорено формирование артиллерийских корпусов прорыва, пушечных дивизий и истребительно-противотанковых артиллерийских бригад Резерва Верховного Главнокомандования.