Кувейт. Мозаика времен

Оставили свой след на Файлаке и ‘азды, люди колена Малика ибн Фахма ал-‘Азда, одного из потомков Химйара, брата Кахтана (библейского Иоктана), родоначальника оседлых племен Южной Аравии. Вместе с родом своим и несколькими другими семейными кланами он переселился в земли, соседние с Хадрамаутом. Заложил там независимый удел, и нарек его ‘Уманом (Оманом), то есть «пристанищем безопасным», (в честь одного из мест у Ма’рибской плотины, размыв которой и подтолкнул Малика к уходу на юго-восток Аравии)[4]. По древнему обычаю

йеменитов, родовые кланы и родоплеменные колена, отпадавшие от своих племенных союзов и удалявшиеся жить в «чужие края», давали их поселениям в новых местах оседлости имена «родных земель».

Несколько семейств из рода Малика ибн Фахма ал-‘Азда проследовали из ‘Умана дальше на восток, и осели в оазисе Бурайми (ОАЭ). Оттуда перебрались со временем в пределы Дильмуна. Объединившись там с другим коленом ‘аздов из рода ‘Имран, основали поселение. Так, говорится в сказаниях аравийцев, и установил Малик ибн Фахм власть свою над землями от ‘Умана до Дильмуна.

Шло время. ‘Азды

, поселившиеся на Дильмуне, распались на два крыла. Одни из них, «взяв имя танукх, отодвинулись в земли Савад» (в Южную Месопотамию). Другие, оставшиеся жить на Дильмуне, вошли в союз с племенем бану ‘абд ал-кайс. Оно громко заявило о себе во время правления в Персии шахиншаха (царя царей) Шапура II Великого (309–379) из династии Сасанидов.

‘Азды Дильмуна использовали остров Файлака для пополнения водой судов, осуществлявших перевозку грузов вдоль юго-восточного побережья «Острова арабов», главным образом из Сабы и Хадрамаута, Катабана и ‘Умана — на Дильмун и в Месопотамию.

Не обошли вниманием Файлаку и легендарные финикийцы, покинувшие Дильмун и «ушедшие морем», как гласят легенды, в земли современного Ливана, где создали великую морскую империю. Греки отзывались о финикийцах как о «хитрых гостях моря»[5]

.

Во времена жительства на Дильмуне финикийцы построили две верфи для ремонта судов. Одну из них — на самом острове, а другую — в Эль-Джубайле, что на территории Восточной провинции нынешней Саудовской Аравии. Занимаясь морской торговлей, хаживали по Соленому морю (Персидскому заливу) и досконально разведали его. Часто гостили на Файлаке, их излюбленном месте отдыха. Оставив родные края и двинувшись в пределы Верхнего (Средиземного) моря (VI в. до н. э.), они основали по пути туда несколько поселений, в том числе в районах нынешних Сура (Оман) и Фуджайры (ОАЭ).

На островах Тирос и Арадос, то есть на Бахрейне и Мухарраке, что на расстоянии 10-дневного пути от Тередона, отмечал в своей «Географии» древнегреческий историк и географ Страбон (64/63 до н. э. — 23/24 н. э.), имелись «святилища, похожие на финикийские». Жители этих островов, писал он, утверждали, что и одноименные финикийские города в Леванте, заложили выходцы с Дильмуна[6].

Свидетельство «аравийских корней» финикийцев — финиковая пальма, главная деталь украшений их зданий. Финиковая пальма — дерево Аравии, но не Ливана.

Финикийцев, выходцев с «Острова арабов», историки обоснованно считают величайшим торгово-мореходным народом человечества. В глубокой древности, задолго до аргонавтов, о которых поведал миру Гомер, они уже бороздили воды Черного моря, исследовали побережье Крыма и устье Дона. Пройдя Гибралтарский пролив, познакомились с Атлантическим океаном, добрались до Балтийского моря, изучили бухты и гавани Западного побережья Африки. Во времена легендарных царей Давида и Соломона суда финикийцев регулярно ходили в богатые города-порты хорошо известных им Аравийского (Персидского) залива, Южной Аравии и Эритрейского (Красного) моря, в земли сказочно богатой Индии. Финикийцы открыли практически все морские торговые пути прошлого. Сведения о них держали в строжайшей тайне, и плотно контролировали морскую торговлю Древнего мира.