Кузнец душ

Герцог рассмеялся. Его стеклянное сердце сверкнуло, и я заметила приколотую к рубашке булавку, которая вспыхивала золотом в ответ на мои усилия пробиться.

– Хорошая попытка, леди Тия. Но я пришел не безоружным. Наверное, еще стоит упомянуть, что леди Микаэла также обвиняется и задержана.

Я снова рванулась вперед, невзирая на приставленный к горлу меч. Руки сжались в кулаки, готовые сделать то, на что неспособна магия. Но меня опять вернули на место.

– Не волнуйтесь, она отдыхает, учитывая сложившиеся обстоятельства. Впрочем, ее удобство будет зависеть от ваших действий. Если вы действительно окажетесь невиновны, как утверждаете, то вас отпустят сразу, как только это будет установлено. И наоборот, если вы признаете свою вину, мы сможем избежать некоторых… неприятных процедур, применяемых при допросе. Что скажете, миледи?

– Я ничего не сделала принцу Кансу, – огрызнулась я.

– Как скажете. – Герцог повернулся к солдатам. – Будьте любезны, проводите нашу ашу в ее покои. Предупреждаю, леди Тия, если вы как-то не так посмотрите на любого из моих людей, леди Микаэла пострадает. Уже поздно, а мне необходимо до завтра выполнить столько срочных дел, в том числе провести перекрестный допрос.

В ту ночь аша говорила мало. Пока Кузнец душ сидел, склонившись над странным гончарным кругом, и месил куски глины, а связанный император без сознания валялся за троном, девушка глядела в окно, на расстилающийся перед ней город. Ее необычайно послушные дэвы стояли на страже. Время от времени один из них подходил к окну и начинал урчать, пытаясь привлечь ее внимание. Она рассеянно опускала руку на его жесткую шкуру и улыбалась, не сводя глаз с горизонта. Что она там высматривала, я не знаю.

К ней приблизился лорд Кален, она поискала ладонью его руку. Так они, стоя бок о бок, смотрели на заходящее солнце. А я все размышлял, о чем же они думают, что их связывает.

Еще меня удивляла работоспособность Кузнеца душ. Целых два часа он работал над несчастным куском глины. Но из-под его рук не вышло ни умопомрачительного творения, ни чаши или скульптуры, заслуживающих обжига и покрытия глазурью. Я видел, как шедевры гончарного ремесла рождались в два раза быстрее.

– Имя?

Я не сразу понял, что он обращается ко мне.

– Тия никогда не спрашивала твоего имени, – произнес Кузнец душ, не отрываясь от работы. – И не спросит.

– Она зовет меня Бардом, – ответил я, удивившись тому, как неприятно прозвучали слова.

– Не принимай на свой счет. Так она напоминает тебе о твоем предназначении. Ей не нужны друзья – слишком многих она потеряла за последний год. – Он выбрал из своей коллекции небольшой инструмент. – Ты, должно быть, разочарован тем, как недалеко я продвинулся за такое время.

– Я ничего не смыслю в ремесле Кузнеца душ, – ответил я и тут же устыдился. – У меня даже не было возможности наблюдать за тем, как он работает.