Кузнецов против абвера

Он был русским, родом из Сибири, хорошо знал немецкий язык и бегло говорил на нем, потому что жил среди проживающих там выходцев из Германии. Его привлекло к работе местное НКВД и в 1939 году направило в Москву на учебу. Он готовился индивидуально как специальный агент для возможного использования против немецкого посольства в Москве.

Красивый блондин, он мог сойти за немца, то есть советского гражданина немецкого происхождения. У него была сеть осведомителей среди московских артистов. В качестве актера он был представлен некоторым иностранным дипломатам. Постепенно немецкие посольские работники стали обращать внимание на интересного молодого человека типично арийской внешности с прочно установившейся репутацией знатока балета. Им руководили Леонид Федорович Райхман, заместитель начальника Управления контрразведки, и Виктор Николаевич Ильин, комиссар госбезопасности по работе с интеллигенцией.

Кузнецов, выполняя их задания, всегда получал максимум информации не только от дипломатических работников, но и от друзей, которых заводил в среде артистов и писателей. Личное дело агента Кузнецова содержит сведения о нем как о любовнике большинства московских балетных звезд, некоторых из них в интересах дела он делил с немецкими дипломатами».

В этих словах шефа нелегальной разведки, бывшего 4-го Управления НКГБ СССР, генерал-лейтенанта Павла Анатольевича Судоплатова дана емкая характеристика Кузнецова в предвоенный период его оперативной деятельности в Москве.

Сразу после начала Великой Отечественной войны началась серьезная подготовка «Колониста» к заброске. Стол в его квартире был завален словарями, книгами, инструкциями, уставами, наставлениями, схемами, пособиями, газетами и журналами с тематикой по вермахту из Германии, в которой он никогда не был. Тут же были фотографии, имена, фамилии и чины нацистской элиты, популярных артистов театра и кино — Зары Леандер, Марики Рокк, Лени Рифеншталь, Ольги Чеховой, Марлен Дитрих, спортсменов Макса Шмелинга, Ханса Вельке, Людвига Штуббендорфа, Курта Хассе и многих других.

Постепенно он усваивал все четырнадцать вариантов ношения формы одежды пехотного офицера вермахта и образцы подлинных трофейных документов Третьего рейха. Изучал и структуру карательных органов Германии. Читал дневники и письма, взятые у пленных или убитых гитлеровцев. Ему нравилась авиация, но его решили экипировать в форму пехотинца. Во-первых, он не знал ни своей авиации, ни тем более немецкой, и во-вторых, в Ровно, куда его планировали направить, авиаторы были редкими гостями, в основном по городу сновали офицеры сухопутных войск.

Итак, уходил в прошлое обрусевший немец Рудольф Вильгельмович Шмидт и вырисовывалось появление обер-лейтенанта вермахта Пауля Вильгельма Зиберта — уроженца Восточной Пруссии, офицера 230-го пехотного полка, 76-й пехотной дивизии, фронтовика, кавалера двух орденов Железного креста.

По легенде: «После госпиталя получил отпуск с передовой и был временно направлен чрезвычайным уполномоченным хозяйственного командования по использованию материальных ресурсов оккупированных областей СССР в интересах вермахта». Такая легенда позволяла тесно общаться с офицерским корпусом Ровенского гарнизона немецких войск, особенно тыловых служб…

А тем временем уже отгремела битва под Москвой, отбросившая на 100–200 километров от столицы части и соединения группы армий «Центр». Это было первое серьезное поражение вермахта за два с половиной года Второй мировой войны. А в перспективе, по оценке историков, — это было началом конца Третьего рейха.