Квантовый вор

— Впечатляюще.

— Да, мой садовник — настоящий гений. Очень скромный человек, но — гений. Эта черта присуща и многим другим людям, обладающим редким талантом, таким, как ваш.

Исидор молча смотрит на него некоторое время и пытается отделаться от ощущения тревоги в гевулоте. Это не отсутствие уединения, как в Пыльном районе, а какая-то неустойчивость, словно покров вот-вот порвется.

Молодой человек улыбается.

— А вы достаточно гениальны, чтобы догадаться, кто я?

— Вы Кристиан Анру, — отвечает Исидор. — Миллениар.

Выяснить это было нетрудно, но Исидор потратил полдня, просматривая общественную экзопамять и сравнивая с фрагментом разделенной памяти, оставленным ему женщиной в белом. Анру — если это действительно он — скрытный человек даже по меркам Ублиетта: кроме того, что он очень молод, трудно отыскать какие-нибудь подробности. Его имя обычно упоминается в газетах в связи с социально важными событиями или крупными сделками. Ясно одно — времени у него не меньше чем у Бога.

— Вы добились успеха на посредничестве через гевулоты, операциях, разрешенных Голосом несколько лет назад. И очевидно, вас что-то встревожило. Гогол-пиратство?

— О, нет. Я обычный человек во всех отношениях, кроме накапливания Времени. Можно назвать это защитным механизмом. А беспокоит меня вот это.

Анру протягивает Исидору записку на дорогой белой бумаге без каких-либо пометок, с несколькими словами, начертанными элегантным плавным почерком. Письмо гласит:

«Дорогой мистер Анру.

В ответ на ваше неприсланное приглашение с удовольствием сообщаю, что буду рад посетить ваш прием «Лови момент» 28-го Вришика, в 24:00. Со мной будет еще один гость.

Ваш покорный слуга, Жан ле Фламбер».

О ле Фламбере Исидор размышлял все утро. В экзопамяти Ублиетта о нем не было почти никакой информации. В конце концов, он потратил Время на дорогого информагента, который отваживался заглядывать в Царство за пределами информационного пространства Ублиетта. То, что он добыл, можно назвать смесью фактов и легенд. Никаких актуальных воспоминаний или слепков жизни, никаких видео- и аудиоматериалов. Фрагменты сообщений, относящиеся к эпохе до Коллапса, и сетевые дискуссии о выдающемся преступнике, действовавшем в Лондоне и Париже. Фантастические истории о солнечном заводе, украденном у Соборности, о взломе электронного мозга губернии; подозрительные операции в ирреальном Царстве.

Все это не могло относиться к одной личности, возможно, это кописемейство. Или, возможно, мем — что бы это слово ни означало в других частях Системы, — которым они отмечали свои преступления. В любом случае, это какой-то розыгрыш.

Исидор возвращает записку.

— Ваш званый вечер? Это через неделю.

Анру улыбается.

— Да. Время течет быстро, особенно в наши дни. Я отказываюсь от большей части своего Времени, и некоторой долей будет распоряжаться моя помощница Одетта, с которой вы уже встречались.

— Я понимаю, для нашего поколения это редкость — не протестовать против несправедливости, — но я в некотором роде идеалист. Я верю в Ублиетт. Я провел в этом теле восемь великолепных лет; теперь я готов отдать свой долг в качестве Спокойного. Но я, конечно, хочу закончить этот период с шиком. Использовать напоследок все свои возможности.

В его словах звучит неожиданная горечь.

Спокойный-слуга приносит им изящные фарфоровые чашки с чаем: Анру с удовольствием смакует напиток.

— Кроме того, ощущение конца придает чувствам особую остроту, не правда ли? Мне кажется, именно об этом думали наши отцы и матери, основатели. Изведать все — вот чего я хотел. До того момента, как пришла эта записка.

— Как она к вам попала?

— Я обнаружил ее в своей библиотеке, — говорит Анру. — В моей библиотеке! — Гневные морщины выглядят на его ребяческом лице абсолютно неуместно. Поставленная чашка дребезжит по столу. — Я никого не допускаю в свою библиотеку, мистер Ботреле. Это мое убежище. И даже среди моих друзей нет ни одного, кто имел бы ключ от гевулота этого замка. После того что появилось в газетах, я уверен, вы меня поймете — я чувствую, что… подвергся насилию.

По спине Исидора пробегает дрожь. При одной мысли, что кто-то может вторгнуться в его личное пространство без приглашения, без доступа к гевулоту, ему становится не по себе.

— Вы не допускаете мысли, что это был какой-то розыгрыш?

Анру сводит перед собой кончики пальцев.

— Безусловно, я рассматривал такую возможность, — говорит он. — Как вы догадываетесь, я внимательно просмотрел экзопамять замка. И ничего не обнаружил. Вчера вечером, примерно от семи до половины восьмого, письмо просто возникло в библиотеке. Почерк мне незнаком. Такую бумагу можно купить в любом канцелярском магазине на Проспекте. Нет никаких следов ДНК, кроме моих собственных. Одетта уже проверила это. Я уверен, что здесь замешаны технологии других миров. А стиль — заранее объявить место и время преступления — определенно соответствует тому, что нам известно об этой личности.