Квантунская рапсодия

 «Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть» – почему-то вспомнились Макарову пушкинские строки, и моряк горестно улыбнулся – приму и это грех на свою душу, но исключительно ради дела.

  Чутье на различные гадости исходящие от подковерных игр высокого начальства не обмануло адмирала. Идущий спасать Артур генерал Штакельберг, испытывал двойственное чувство от полученного им приказа Куропаткина. С одной стороны он был рад стать спасителем Артура, но с другой, Георгий Карлович был не прочь использовать хитрую лазейку в приказе командующего, позволяющей ему спокойно отступить, не доводя дело до решительного сражения с врагом. Подобная двойственность изначально обрекала генерала на отказ от активных действий, и заставляла занимать сугубо выжидательную позицию, ориентируясь исключительно на действия врага.   

  Генерал Кондратенко был полностью лишен подобных настроений. Получив приказ командующего, он с головой ушел в работу и блестяще с ней справился. Учтя горький опыт недавнего сражения под Кинчжоу, генерал уделил особое внимание артиллерии, которой отвадилась главная роль в предстоящем наступлении.

  Все батареи прибывшие на перешейк, по приказу генерала были размещены на закрытых позициях, тщательно замаскированных от глаз вражеских наблюдателей. Это полностью исключало возможность их быстрого уничтожения, как это было при Фоке, когда орудия стояли на открытом пространстве и чуть ли не колесо к колесу.

  Так же большое внимание было уделено боезапасам батарей. Помня, как в самый ответственный момент сражения за перешейк русские орудия замолкали из-за элементарной нехватки снарядов, Кондратенко распорядился, чтобы у каждого орудия к началу наступления был двойной запас снарядов. Одновременно с этим, расширяя боевое сотрудничество армии и флота, Кондратенко попросил Макарова оказать поддержку в виде посылки к Кинчжоу канонерок, и адмирал охотно удовлетворил эту просьбу. 

  Утром 22 мая, к перешейку подошли сразу три канонерские лодки артурской эскадры и огнем своих орудий принялись громить японские позиции с фланга и тыла. Залпы корабельных орудий гармонично вплелись в грохот русских батарей обрушивших свой огонь на врага. Попавшие под двойной удар, японцы в панике разбегались в разные стороны, спасаясь от разящего огня русской артиллерии. Укрывшись от бомб и шрапнели во всевозможных щелях и недавно отрытых траншеях, они старались непременно высунуться наружу, и яростно сотрясая штыками и саблями, продемонстрировать противнику свой несломленный самурайский дух.

  Не имея тех сил, которыми обладал генерал Оку перед битвой за Кинчжоу, Кондратенко отказался от повторения планов врага, готовя свое контрнаступление. Свой главный удар, он решил нанести на своем правом фланге, ограничившись вспомогательным ударом в центре перешейка и демонстрацией силы на левом фланге.

  В течение полутора часов русские орудия громили вражескую оборону, сосредоточив свой огонь по блиндажам противника и его артиллерийским батареям. В борьбе с последними, большую помощь пехотинцам оказали моряки. Все японские орудия находились на закрытых позициях, что сильно затрудняло контрбатарейную борьбу артиллеристам полковника Ирмана, которому Кондратенко доверил нанесение основного удара. Для зашедших же с тыла вражеских позиций канонеркам, это не представляло большого труда. Быстро выявив месторасположение артиллерии противника, они принялись методично уничтожать одну за другой вражеские пушки. 

  Появление русских канонерок у берегов перешейка Квантуна, было вторым серьезным проколом в работе японской разведки успешно действовавшей в Артуре с начала войны. Просмотрев постановку мин «Амуром» в начале мая, шпионы микадо так же не смогли вскрыть приготовления русских канонерок к выходу в море. Вернее сказать, они недооценили те изменения, что произошли в эскадре с приходом Макарова.

  Действуя по шаблону, японцы привычно ждали поступление известий о готовящемся выходе в море кораблей от словоохотливых денщиков, писарей и прочих нижних чинов штаба любящих козырнуть своей приближенностью к большой начальственной тайне. Так было при Старке, Алексееве, Витгефте, но никак не при Макарове. Сумев за время своего короткого командования существенно повысить боеготовность экипажей кораблей эскадры, адмирал мог отправлять их в поход в любой нужный ему момент, если сделать это позволял прилив.   

  Отдав приказ о выходе канонерок поздно вечером, Макаров добился полной внезапности появления канонерок в районе Кинчжоу. Совершив ночной переход в порт Дальний, канонерки прибыли к месту боя в точно назначенный Кондратенко срок.

  «Бобр», «Гиляк» и «Отважный» в течение час беспрепятственно громить тылы японских войск, пока не подошли вызванные по радио японские канонерки. Их было четверо, численный перевес ничуть не испугал русских моряков. Прекратив обстрел берега, они быстро развернулись навстречу врагу.