Квартет Я. Как создавался самый смешной театр страны

Камиль говорит: «Все! Я нашел там человека!.. Этот человек – это вообще! Я знаю, кто это! Я сейчас обязательно к нему подойду и дам ему слово». Мы говорим: «Камиль, кто это, скажи нам, кто это?!» – «Нет, это тайна, я все сделаю сам, я все придумал. Я дам ему слово, а потом представлю нас». Камиль убежал, мы, выглядывая из-за кулис, смотрим, как он ходит между столами. А там сидят люди такого вполне бандитского вида, борцы какие-то с такими борцовскими шеями шире головы – серьезные ребята. Камиль подходит к какому-то человеку и говорит: «Уважаемые дамы и господа, как же приятно вот здесь, в этом замечательном зале, увидеть прекрасного человека, которому хочу предоставить слово, потому что это великий комментатор Котэ Махарадзе!» И дает ему микрофон. Тот берет микрофон и очень спокойно говорит: «Дарагой мой! Я очэн люблю Котэ Махарадзе! Это мой близкий друг. Но я – не Котэ Махарадзе. Я народный артист СССР Арчил Гомиашвили». Мы отработали свою программу, получили деньги и ушли через черный вход, потому что окружение Арчила Гомиашвили было не очень довольно.

В другой раз нас пригласили в клуб, мы подготовились, пришли, даже взяли с собой какие-то осветительные приборы, расставили их. А в клубе никого. Организаторы говорят: «Нет, вы должны выступать». Мы удивляемся: «Как выступать, тут три человека?» А они настаивают. Мы говорим: «Ну, это бред – выступать перед пустым залом! Давайте не будем!» Мы потихоньку стали собирать свет, но чувствуем, организаторы нас не отпускают. Они нам ничего не платили вперед, но при этом требовали то ли неустойки, то ли чтобы мы все равно отработали программу, пускай при пустом зале. Каким-то образом мы умудрились убежать. Погони за нами не было. Но было тревожно.

Мы придумали на Новый год фишку – продавать букет – первый букет в наступившем году для своей женщины. В клубе «Московский» тоже обстановочка была, так сказать, напряженная, и лица людей, и контингент были еще те. И вот Камиль разыгрывает этот букет, шаг идет в 100 долларов, какой-то человек кричит: «Триста долларов!» Все весело, здорово, Сережа Петрейков, пытаясь поднять ставку за букет, кричит: «Четыреста долларов!» – и тишина. Мы замерли, мысленно быстро подсчитывая, что нам придется отдать весь свой заработок за этот дурацкий букет. Слава богу, все-таки нашелся какой-то человек, который поднял ставку, и букет был продан.

Как-то мы должны были отработать новогоднюю ночь в клубе «Марио» рядом с Театром Станиславского. У нас были уже смокинги с белыми рубашечками и разноцветные жилетки, и мы должны были с одиннадцати часов вечера до двенадцати встречать в смокингах гостей, а в двенадцать уже в жилетках поздравить всех с Новым годом, продать первый новогодний букет и отработать дальше свою программу. Проходив час в этих своих смокингах, непрерывно улыбаясь и желая всем приятного вечера, переодевшись, мы вышли на сцену и попытались начать продавать букет. Но как-то у нас это не очень пошло. Мы решили тогда зайти с нашего первого музыкального номера. А в клубе набралась достаточно большая компания.