Квартира

— Чего говоришь? Не слышу.

— Я говорю… ну… репетитор-то хороший… просто зачем мне вообще английский?

— В смысле — зачем? Чтобы быть образованным человеком.

— Пап, но я бы лучше пошел в секцию по радиотехнике. У нас в ДК есть кружок радиолюбителей, там как раз по средам…

— Голову мне не морочь.

Еще пару раз после работы Фролов заезжал в гастроном с тайной надеждой увидеть Юдина и переброситься парой слов, но Юдин не появлялся. Какая-то часть Фролова жалела об этом. Другая замечала: и слава богу.

6

В воскресенье Фролов и Лена поехали на годовщину к Егоровым. Егоровы жили в Гагаринском. Это был небольшой новый район, возникший семь лет назад на месте старой деревни. Егоровым досталась квартира с улучшенной планировкой: комнаты не смежные, а изолированные, ванная и туалет отдельно, в коридоре — ниша для хранения зимней одежды, лыж и велосипеда.

Первые пару лет Шурик водил по квартире экскурсии для новых знакомых, сетуя на вечный ремонт и непритязательный вид из окна. Все понимали, что Шурик лукавит: место было хорошее, квартира на загляденье, и, чтобы получить ее, пришлось поднапрячься с кооперативными взносами.

Гости собрались к пяти. Кроме Фроловых, на годовщину еще позвали Комаровских — семейную пару с Лялиной работы, и Аркашу, давнего приятеля Шурика, который недавно развелся и не упускал случая об этом пошутить. Фролов с Леной пришли раньше всех, без пятнадцати шесть. Ляля металась между кухней и комнатой, расставляя по столу тарелки. Фролов улучил момент и подарил ей букет белых гвоздик.

— С праздником, Лялечка, — сказала Лена. — Вов, правда же она у нас сегодня очень красивая?

— Ну довольно, — покраснела Ляля. К празднику она накрутила бигуди, подвела глаза и губы, выщипала брови да еще и нарядилась в блестящее платье с вырезом. — А где Ваню потеряли?

— Он сегодня не придет, ушел к девушке.

— К девушке? Во дает. А я для него конфеты достала. Шоколадные, с помадкой, как он любит.

Последние десять лет Ляля говорила о Ване как о пятилетнем.

— Ему вообще не до нас, — сказал Фролов. — У него одна Оксана на уме.

— Ребята, проходите скорее. Лена, какие у тебя шикарные туфли.

— Да-а-а-а, выкинули у нас в универмаге, полдня за ними стояла.

— С ума сойти… А Ванечке конфеты с собой возьмешь? Я тебе потом напомню, не бойся. Или давай прямо сейчас отложим, чтобы не забыть.

Фролову всегда было неловко от Лялиного простодушия и ее настойчивой заботы о Ваньке. Ляля много лет лечилась по женской части — пыталась завести ребенка, но не могла, и потому направляла всю свою нерастраченную любовь на чужих детей. Бесплодие мучило ее, как дьявол мучает праведника, проверяя на прочность. Ей было тридцать девять лет, и больше всего на свете она боялась раннего климакса. В прошлом году на праздновании Нового года Ляля выпила лишнего и принялась изливать Фролову душу. Фролов, втайне уверенный, что проблема в Шурике, а не в Ляле, молчал об этом, не желая никого обижать.

— Дай сюда. — Лена отобрала у мечущейся Ляли хрустальное блюдо с соленьями и поставила на стол. — Сколько, говоришь, человек?

— Вместе с нами? Семеро.

— Тогда еще двух стульев не хватает.

Фролов пошел за стульями. На кухне у окна стоял Шурик и меланхолично курил «Мальборо». Бело-золотистая пачка небрежно валялась на подоконнике.

— Вовка! Хорошо, что ты пришел. Лена с тобой? Дай мне знать, как будет минутка.

Раздался звонок в дверь. Ляля, охнув, понеслась открывать. В коридоре возникло столпотворение: пришли Комаровские и вручили Ляле букет. Потом явился Аркаша — громкий, широкоплечий и уже успевший тяпнуть.

Началась обыкновенная праздничная суета: все сели за стол, путаясь в местах и уступая друг другу. Произнесли первый тост за годовщину. Ляля вспомнила, что забыла принести стаканы для сока, а Шурик похвастался новым дорогим кассетником. Комнату наполнила музыка. Пела Анна Герман: «А он мне нравится, нравится, нравится, и для меня на свете друга лучше нет».

Комаровские, перекрикивая музыку и друг друга, рассказывали какой-то вопиющий случай с работы. Лена хвалила Лялин салат «Мимоза». Ляля делилась секретом: главное — тертое яблочко. Тяпнувший Аркаша разлил по рюмкам домашнюю настойку на клюкве.

Аркаша сидел прямо напротив Фролова. Когда он поднялся с места и произнес второй тост «За встречу!», в желтом свете люстры блеснула пряжка ремня на его широких штанах. И вдруг в голове Фролова электрическим импульсом пронеслась цепочка ассоциаций. Широкие штаны. Комната Розы Эдмундовны. Голова в дверном проеме. Веселый голос Юдина.

Теперь Фролов уже не слушал, что говорили за столом. Мысли сами собой переметнулись к Сергею Санычу. Уставившись вперед, Фролов вспоминал взгляд, которым Юдин смотрел на него. Веселый, добрый, что-то обещающий. «Будете рядом — заходите в гости».

Зачем он это сказал? Намекал на что-то? А если и так, то на что?