Квартира за выездом

– Думаю, как там Софико. Она очень сильно простудилась. Ты когда звонил, у неё температура сорок градусов была. Хорошо, что у меня три выходных, а то пришлось бы брать дни в счёт отпуска.

– Что ж не сказала? Я же вра… я бы врача привёз. А я всё понять не мог, за что ты меня так приложила.

– А я приложила? Да ну. Это ты ещё не знаешь, как я приложить могу.

– Догадываюсь. Я догадливый. А сестрёнка твоя замужем?

– Была. Больше не хочет.

– Не говори «гоп», пока не отошёл от наркоза. У меня тридцатого декабря день рождения, изящно переходящий в новогодний запой-эстафету. Шучу. Я её с другом познакомлю, он тоже – был и больше не хочет. Такая, понимаешь, стервь попалась. С мужем развелась, на ребёнке отыгрывалась. Пришлось его у неё забрать.

– А она отдала?

– А попробовала бы не отдать. Её родительских прав лишили. А Генку чуть не посадили, за нанесение тяжких телесных. Он её ремнём отходил, орала, соседи милицию вызвали, ну и, пока не разобрались, Генчик в обезьяннике ночь провёл, отрицательный опыт тоже положителен. А пацанёнку мама нужна. Не мачеха. Он замороженный с тех пор, вот и надо такую, чтобы любила и заботилась. Или хотя бы заботилась и не обижала без повода. Она какая, твоя сестра? Расскажи.

– Она ребенка похоронила двенадцать лет назад. То есть, теперь не двенадцать, а… получается, два. Но если хронологически, то двенадцать.

Данила не понял и попробовал «порешать», и у него не получилось:

– Ты сама-то понимаешь, что сказала? Ладно, проехали. Надо их познакомить и посмотреть, что будет. Он её увидит и не устоит. Перед такой никто не устоит. Эксклюзив.

– Ну… попробовать можно. Но я не обещаю результат. Ей сейчас очень одиноко, в Москве никого не знает, а надо работу искать. И в институте восстанавливаться, она с третьего курса бросила. И ещё. С ней надо бережно обращаться, она… Скажешь своему приятелю, чтобы ни о чём не расспрашивал.

– Скажу. Так я не понял, ты согласна?

– Да. Подожди, это… ты куда меня привёз?

Машина свернула в проулок, впереди мелькнул знакомый забор… а за ним почерневший штакетник. «Папин» дом! Новый, из соснового цельного бруса. Данила распахнул перед ней дверь, и Нина увидела знакомые окна-бойницы, окованные фигурной решёткой, и светлый лак лестничных перил. Под ногами желтели опилки и вкусно пахло досками.

– Второй этаж закончили, на первом не начинали ещё. Я им сказал, если так пойдёт, на «сверху» не рассчитывайте. Зашевелились. Сегодня я их просил не приезжать. Чтобы не мешали тебе смотреть… твой дом.

– А знаешь что? Я тоже хочу здесь жить. Этот дом строил когда-то мой отец. Ну, тот, который раньше здесь стоял.

– А он и стоит. Только не здесь. Брёвна, понимаешь, старые, я специалиста пригласил, а он сказал, этот дом долго не простоит, рухнет. Наверху два венца подгнили (прим.: венец – в деревянном строительстве бревна или брусья, составляющие один горизонтальный ряд сруба; в углах сруба брёвна связываются врубкой с выступающими концами (в обло) или без (в лапу). Зимой снега навалит, крыша не выдержит. Пришлось разобрать. А из брёвен я баньку сложил, там… – Данила неопределённо махнул рукой. – Хочешь посмотреть? Тогда идём!

– Стой, ты куда? Это же не наш… не твой участок, соседский.

– Соседский. Сосед у меня мировой. А банька у самой речки, воду брать близко.

– Не надо так шутить. Я твоего соседа ненавижу, – сказала Нина, и Данила подумал, что вовремя успел с предложением руки и сердца. А ещё подумал, что кошке… как там её?.. Эби здесь понравится: такие, понимаешь, охотничьи угодья. Надо ей котика купить, такого же. Для полного, понимаешь, счастья.

– Что ты улыбаешься? Что улыбаешься?! Он же обнаглел, забор разобрал… – Нина вдруг замолчала, увидев «разобранный» забор, который лежал аккуратным штабелем на «папином» участке.

– Ну что? С «соседом» ты вроде как знакома. Пошли баню смотреть! – Данила улыбнулся мальчишеской улыбкой и потянул Нину за руку, как когда-то Витька. – Я правильно понял, Софико медсестра? А диплом есть? Тбилисский? И три курса университета? Ни фига себе. Гхм. С работой берусь помочь, у нас больница ведомственная, там платят хорошо. Что ты так смотришь? Ах, да, я не сказал… Я врач. Главврач, если быть точным.

* * *

Оставшись одна, Софико немедленно влезла в дублёнку, оказавшуюся ей впору. Светло-шоколадная замша, чуть более светлый мех. Лама. Длинная, роскошная, под цвет её волос. Дорогая, наверное. И тёплая, внутри тоже мех. Интересно, сколько у неё осталось денег. Надо было предупредить Нину, чтобы купила что-нибудь недорогое, вниз можно надеть тёплый свитер, тогда не замёрзнешь. Свитер Нина тоже купила, шотландский, из мягкой шерсти. Светло-серый, под цвет глаз. Угадала…