Квестер

У ног Касьянова лежал огромный ротвейлер по кличке Кинг — любимчик Пахана и самое надёжное его оружие. Кинг давно жил у Касьянова и не раз помогал ему в острые моменты «разборок». Одно только появление этого громилы моментально делало сговорчивыми и подельников, и даже конкурентов, и трудно сказать, кого все они больше уважали (и боялись): самого Пахана или всё-таки его грозную собаку. Впрочем, сейчас псина мирно спала, положив здоровенную голову на передние лапы.

Скоро должны были привести должников — на «профилактический разговор», и по этому поводу Пахан уже с утра ходил заведённый. Какие-то двое парней, один из которых, по слухам, вроде бы воевал в Чечне, творили сущий беспредел на его территории. При этом они и думать не думали об «отстёжке» — работали внаглую, как будто и не было никого «на районе»! Пахана это злило неимоверно, и его ребята не раз предупреждали этих беспредельщиков, угрожали им, но — как о стенку горох. В конце концов, терпение у Касьянова лопнуло. Он велел своим костоломам доставить их «на разборку» и с минуты на минуту парней должны были ввести в зал.

«Сволочи! Бараны! Ублюдки непуганые! — думал Пахан. — Из-за таких сопляков я должен почти каждое утро портить себе настроение. Что же, блин, за жизнь такая: куда не сунься — везде дерьмо!»

Ротвейлер вдруг открыл глаза и поднял голову — что-то учуял. Через секунду отворилась дверь, в ней появилась голова Борьки Круглика.

— Михаил Николаевич! Пригнали мы этих обезьян. Здесь они. Ввести?

— Валяй! — небрежно кивнул Пахан.

Кинг поднялся на передние лапы и тихо зарычал — почуял чужих. В зал вошли двое здоровых мужичков, один из которых был и вправду здоров — косая сажень в плечах, а другой — малость поменьше. Вошли развязно, двинулись было к столу, за которым сидел Пахан…но, увидев поднявшуюся им навстречу огромную собаку, остановились.

— Кинг! Фу! Лежать! — еле слышно скомандовал Касьянов. Собака вновь улеглась, положив голову на лапы, но глаз с мужичков не сводила, всем видом давая понять, что любое необдуманное движение может стоить кому-то из них приличного шмота собственного мяса — сколько поместится в пасть.

— Подходите, хлопчики, не ссыте! — зло усмехнулся Пахан. — Он не тронет…, пока я не скажу.

Мужички неуверенно подошли, стали у стола, но так, чтобы видеть ротвейлера. Впрочем, садиться Пахан им пока и не предлагал — надо было дать прочувствовать этим отморозкам, кто хозяин положения.

Раздалось писклявое «Я здесь!» и рядом с Касьяновым возник «адвокат» — специалист по разборкам «по понятиям». Он суетливо со всеми поздоровался и уселся на свободный стул (и тоже — подальше от Кинга).

— Ну что, хлопчики? Бабло с пахарей собираем, а делиться не желаем, так? — спокойно начал Пахан.

— Да мы, Пахан, хотели… — начал было тот, который поменьше, явно собирая остатки самообладания. «Адвокат» прервал его:

— Обращайтесь, пожалуйста, по имени-отчеству! Михаил Николаевич!

— Мы хотели прийти, Ми… Михаил Николаевич, — ещё с меньшей уверенностью снова начал «маленький», — да всё откладывали…., а тут ребята ваши сказали…

— Видно, долго вы собирались, вот моим ребятам ждать-то и надоело! — отреагировал Пахан на это сообщение. — Что ж так? Или вас не предупреждали? Или я в этом городе уже — никто и звать никак? А?!

На последней фразе голос Касьянова резко «набрал обороты», и за напускным спокойствием вдруг явно обозначилась плохо скрываемая ярость. Это ещё больше испугало «маленького». Кажется, теперь он просто хотел, чтобы всё это поскорее закончилось.

— Предупреждали… — тяжело выдохнул «малыш» и опустил голову. Потом робко глянул на Пахана. — Скажите, Михаил Николаевич, как нам дальше-то…

Ответа не последовало. «Маленький» снова вздохнул и почему-то перевёл взгляд на Кинга — будто переадресовал свой вопрос ему. Пёс сначала внимательно изучал мужичка, но вскоре потерял к нему интерес и опустил глаза. Тогда обиженный «малыш» зло ткнул локтем своего товарища:

— Мне что — больше всех надо? Ты чего молчишь?

«А того и молчит, что гордый! — мысленно ответил ему Пахан, с самого начала разговора наблюдавший только за «большим». — Сразу видно повоевал парень, и в войне знает толк. Настоящий волчара!»

— Действительно: чего ж ты молчишь, браток? — обратился он к «здоровяку». — Приятель твой что — должен за двоих отдуваться?

— А чего тут говорить? — сказал «большой», отвернувшись при этом в сторону. — Ясно всё! Вас больше, нас — меньше…

«Ах, вот оно что: одолжение, значит, вынужден сделать? Гордый, значит! — вскипел Пахан. — Ну, ничего, сука, сейчас мы тебе твою гордость засунем куда надо!»

— Скажи мне, Юрьсаныч, — стараясь сохранять спокойствие, обратился он к «адвокату». — Что мы делаем с такими вот, хм…, нелегалами?

— Известно что, Михаил Николаевич! — важно заговорил «адвокат», напуская на себя как можно большее количество «понта». — Поработать на нас они должны — показать себя, проявить, так сказать, свои лучшие качества в том смысле, что достойны они быть под нашей «крышей» или нет. И поработать, конечно, бесплатно! Отработать свой «косяк», как говориться…