Квинтовый круг

«Ломовская дача» когда-то была действительно дачей местного толстосума Ломова, после революции исчезнувшего, как тень зари – в никуда. Потом здесь располагался пионерский лагерь, пока не сгорел, а поскольку сгорел он в разгар перестройки, никто его не восстановил и уже не собирался. Прелестный же уголок на излучине почти заросшей речки стал излюбленным местом отдыха всех, кто имел автомобиль и желание прокатиться «на природу». Семен оказался на пикнике «столичной штучкой», о его скромных и давних успехах здесь помнили, всячески преувеличивая их, о его неудачах не говорили, а образ жизни, который он вел, вызывал у старых-новых приятелей просто-таки восхищение.

– Нет, брат, – обращаясь к майору милиции, в который раз заявлял Слободской, – вот это жизнь! Работать не надо, семьи нет, чем хочешь, тем и занимаешься! Я бы немедленно все бросил, если бы возможность была!

– Ну и бросай! – отвечал майор. – Что, у тебя денег мало, или как? Клади в банк, живи на проценты, жене в зубы хороший куш кинь – отстанет, дочка у тебя замужем… Вперед!

– Нет, нельзя… – печалился Александр. – Загрызут!

– Кто это тебя загрызет? – удивлялся стоматолог. – Жена, что ли?

– Нет, не жена… – грустил Сашка.

– А кто же?

– Он знает… – кивал бизнесмен в сторону мента.

Чуть погодя он все же развеселился:

– А помнишь, Сеня, Циклопа? Учителя астрономии? А свою коронку помнишь? На каждом уроке ты ее задавал: «Почему Луна имеет бледный вид?»

– За что и получил тройку в аттестат, – пробурчал Семен.

– Выпьем за астрономию! – закричал предприниматель, разливая по стаканам водку.

Вартанов тем временем, не обращая внимания на заигрывающих с ним медсестричек, пытал Семена:

– Не может быть, чтоб ты не писал! Ну признайся! Твои книжки у меня до сих пор лежат! Как он начинал! – заорал Олег на весь пляж.

– За это и бибамус! – ответствовал ему коллега зубник.

– Пишешь? Ну скажи – пишешь?

– Пишу маленько, – якобы нехотя отвечал Семен Орестович.

– И что пишешь – снова фантастику?

– Ну, почти. Кстати, ты ведь патологоанатом?

– Так точно! – дурашливо заорал Вартанов. – Покажешь, что пишешь?

– А ты? Покойничка покажешь?

– Мало ты их насмотрелся на своей Кладбищенской? Зачем тебе покойник? Какой тебе покойник?

– Мне нужен самоубийца. Для повести. Описать надо, – заплетающимся языком заявил Семен Орестович. («Не переигрываю ли?» – пронеслась вполне трезвая мысль.)

– Ну, ты даешь! Запросто! Этого добра сейчас хватает. Я тебе позвоню, как будет. Приедешь, посмотришь.

– Вкусы у вас, братцы! – с отвращением пробормотал бизнесмен. Он единственный проявил интерес к этому разговору. Милиционер отдыхал на заднем сиденье машины, а зубодрал уединился с двумя девицами. Три оставшиеся хихикали, о чем-то тихо переговариваясь…

– Так не забудь, сразу позвони, – вылезая из «скорой помощи» возле своего дома, напомнил Семен Олегу.

– Ой, да не забуду, – бормотал тот, борясь со сном, – а и забуду – невелика беда. К нам в морг этих жмуриков со всего района возят. Одного не увидишь – другой не убежит…

Одна из девиц не снесла все-таки мужского пренебрежения и навязалась к Семену ночевать, упирая на то, что снимает комнату и так поздно хозяйка ее не пустит. «Действительно, не на улице же девчонку оставлять», – лицемерно подумал Семен… У девицы в сумке оказался греческий коньяк, и по этой причине хозяин не помнил, что у него было с гостьей и было ли что-нибудь. Как выяснилось утром, не помнила этого и медсестра. Он обнаружил ее у раковины – она поливала себе затылок холодной водой. Увидев Семена, медичка заявила:

– Жи-ва-плащ!

Семен глубоко задумался. «Видно, дает знать, что она жива – а я жив? – и что ей нужен плащ. Какой плащ?! А-ах, она же в пыльнике пришла…».

– А зачем тебе плащ?

– На работу. Оп-паздываю.

– Какая еще работа? Сегодня воскресенье.

– Да-а? – восхитилась девица. – Тогда давай похмеляться!

Воскресенье они превзошли нечувствительно. К вечеру шалавка все же куда-то убралась, и Семен облегченно лег спать в одиночестве.

Через пару дней ему позвонил Олег.

– Ты все еще жаждешь полюбоваться на самоубийцу?

– А то!

– Подгребай. Сразу два свеженьких. Баба отравилась уксусной кислотой, молодая, да скотник с хутора повесился – жена опохмелиться не дала.

– Слушай, а где твоя контора находится?

– Ах да… Красную больницу знаешь? Вот там и нахожусь. Спросишь любого медика.

Семен пошел было в сарай, где стояла «Волга», но вдруг резко остановился. Автомобиль играл в его планах существенную роль, и «засвечивать» его преждевременно не стоило.

Красная больница была районным стационаром. Одно– и двухэтажные дома и домики, разбросанные в парке на окраине городка, производили несколько даже идиллическое впечатление. Тишь, гладь и божья благодать! Другое дело – как выяснилось из разговора с приятелем, – что вся сантехника сгнила, стены старых, еще дореволюционной в основном постройки, корпусов не поддавались уже никакому ремонту. И вообще – еще до перестройки затеяли строительство новой больницы, да так и забросили – денег нет.