Лабиринт

– Я тоже о тебе думаю. Жду не дождусь, как завтра увижу тебя. Прости, что так неожиданно уехал.

– Да ничего страшного, отдыхать иногда полезно.

– Я обязательно съезжу сюда с тобой, когда со срочными делами на работе разберусь.

– Хорошо. Тебя завтра к обеду ждать или позже?

– Думаю, что позже, так как наверняка Лёша захочет здесь немного задержаться, раз сегодня почти всё проспал. Я позвоню.

– Хорошо, Андрюш. Спокойной ночи!

– Сладких снов, зайка!

После того как я положил телефон, моё внимание привлёк мужчина, сидящий на причале на противоположном берегу. Судя по куртке, это был тот же мужчина, что и днём, когда мы с Лёшей рыбачили. Его лицо освещалось экраном телефона, в котором он что-то тщательно искал или же просто с кем-то переписывался, что натолкнуло меня на мысли о том, как окончательно проверить невиновность Лёши. Тихо войдя в дом, я подложил в почти догоревшее пламя камина ещё дров и направился к дивану, на котором мирно спал Лёша. Насколько крепко он спит? Уже прошло часа четыре с тех пор, как он вырубился. Потрепав его по плечу и не получив на это никакой реакции, я медленно засунул руку в карман его джинсов и аккуратно достал оттуда его телефон. Как же хорошо, что у него старый айфон, блокировка которого снимается от отпечатка пальца! В противном случае пришлось бы, наверно, подносить телефон к его лицу и как-то приоткрывать его глаза, что было бы весьма сомнительной затеей. После того как я нажал на кнопку большим пальцем правой руки Лёши, телефон был в моём распоряжении: два пропущенных от Алисы и сообщение от неё же о том, что она волнуется. Действительно, нехорошо получилось. Как только всё посмотрю, то напишу ей со своего телефона, что Лёша спит. В каких же числах мы были на Хибинах? Восемнадцатое сентября? Или раньше? Лучше смотреть с запасом числа от пятнадцатого. Пролистав все возможные папки, я обнаружил, что в сообщениях у Лёши сплошная работа, на почте – тоже, в звонках ни одного знакомого имени или номера, кроме меня и Алисы, и, судя по тому, что номера принадлежали тем, для кого было указано помимо имени ещё и отчество, то, вероятно, коллеги. На почте также не оказалось ни одного письма, которое заставило бы меня задуматься о его причастности к произошедшим на заводе событиям. Стандартный набор бизнесмена: работа, работа и ещё раз работа, припудренные женой и другом. Как и у меня, только без жены.

Я вышел на улицу и закурил, после чего написал Алисе, что с Лёшей всё в порядке и он спит. Спит, как и все остальные на этой базе отдыха: на улице было тихо и, несмотря на то, что в паре других коттеджей ещё горел приглушённый свет, никакого движения внутри видно не было и звуков не доносилось. Компания с детьми ушла внутрь, как, видимо, и тот мужчина, который сидел на причале с телефоном. Тишина и благодать.

Радоваться мне или грустить от того, что Лёша не был замешан в том, что произошло? Его невиновность полностью разрушила моё видение целостной картины произошедшего, и я опять был в смятении, но разве не прекрасно то, что мой друг оказался таким же приличным человеком, каким я его считал? Думаю, что второе важнее, и следует радоваться. Рано или поздно, я узнаю то, что произошло на заводе, а вот друга мог лишиться навсегда. Осознав, что пора спать, я зашёл в дом и, проходя мимо камина, чтобы подняться на второй этаж, на котором находилась спальня и ванная комната, обратил внимание на то, что заставило меня слегка содрогнуться. На то, чего в этой комнате, в которой я был десять минут назад, явно не должно было быть. На журнальном столике, на который я положил телефон Лёши, не сумев его запихнуть ему обратно в карман, так как он перевернулся на живот, появился предмет, которого раньше не было и быть здесь не могло. На столе рядом с телефоном лежала свёрнутая газета. Протянув руку к ней и медленно взяв её дрожащими пальцами, я развернул её: «Удачи!» – красовалась выведенная синей ручкой подпись над знакомым заголовком газеты про украденный морфий.