Лабиринт

Огонь в камине согревал меня своим теплом, и я сел на диван, чтобы всё обдумать. Неужели движущей силой моих поступков был просто страх? Если вспомнить всё, что предшествовало убийству пятерых человек, то страх – это именно то чувство, которое заставляло меня делать то, что я делаю. Быть может, оттого я и убивал всех этих людей, потому что старался максимально радикальным образом избавиться от источника опасности? Решал проблему так, чтобы она больше не возникала? Я прекрасно запомнил эту фразу и проникся ей, когда однажды мне её сказал мой научный руководитель. Проникся я ей именно потому, что уже давно жил в соответствии с этим высказыванием, только лишь не мог оформить его в конкретные слова. Выходит, что такая жестокость и безжалостность во время критических ситуаций вызвана лишь стремлением полностью исключить возможность повторного появления опасности. Не забота о других, не стремление к восстановлению справедливости, не альтруизм, не героизм и отвага, а лишь страх заставлял меня идти на такие радикальные меры. Я убил брата в гараже не потому, что я его так сильно ненавидел, а лишь потому, что понимал, что, оставь я его в живых, придётся в дальнейшем жить с осознанием того, что он может найти меня, и ситуация повторится вновь. Именно поэтому я не убежал тогда со всеми с завода и остался, чтобы убить Сергея и тех двух сообщников: в противном случае они могли догнать нас и застать врасплох; пришлось бы постоянно озираться, переживая о возможности их нападения. Да, именно так, страх – это единственная причина, по которой в нескольких метрах от меня сейчас лежит труп моего бывшего друга. Получается, что вовсе не моя сила двигала мной во время убийства, а моя слабость.

Но что же делать в той ситуации, в которой я оказался? В администрации имеется номер моего телефона и указан номер машины, а моё лицо было заснято на камеры, которые имеются в центральной части базы отдыха – уйти незамеченным, оставив труп посреди коттеджа, не получится, и это настолько абсурдная идея, что можно её даже не рассматривать. Избавиться от тела необходимо, но на улице меня может поджидать Михаил, судя по всему, являющийся психопатом, выслеживающим меня, и от которого неизвестно, чего можно ожидать.

Через двадцать минут размышлений созрел план, который в случае успеха снимал с меня подозрения: всё-таки придётся выйти на улицу. В этот раз времени было достаточно для того, чтобы тщательно убрать улики – наконец-то не нужно торопиться, избавляясь от трупа. Вокруг все спят, на улице темно, а со стороны террасы, выходящей на озеро, нет камер наблюдения. Прекрасная ситуация. Я аккуратно оттащил тело Лёши из лужи крови, чтобы не запачкать его одежду, и перевернул на спину. Медленно вытащил нож из его тела, который, кажется, вошёл во время удара прямо под сердце, где пролегала крупная артерия – потому, наверное, и крови так много. Затем стащил с тела всю одежду и обмотал его полиэтиленовыми пакетами, в которых была ранее собрана еда и тёплые вещи, для того, чтобы не заляпать кровью остальные части коттеджа. К тому же, без характерной одежды впоследствии будет сложнее опознать его тело, если его не удастся найти сразу и опознать по внешнему виду. Футболку пришлось выкинуть, так же как и его трусы, которые я не собирался надевать. Натянув на себя снятые с трупа джинсы, носки и обувь, я схватил с дивана брошенную на него куртку Лёши и надел лежащие на столе очки. Если накинуть капюшон и не смотреть прямо на камеры, то меня сложно будет отличить от него на записи с камер. Ростом он, конечно, чуть повыше, но кто уж там заметит.