Лабиринт Мёнина

Город, по которому я ходил, мне скорее понравился, чем нет. Тихий, безлюдный, очень зеленый городок с невысокими домами, редкими, но яркими разноцветными фонариками, теплым светом в окнах маленьких кафе. Пахло хвоей, жасмином и свежей выпечкой; лиловые сумерки никак не могли сгуститься до состояния настоящей ночи, но и не рассеивались, чтобы уступить место утреннему свету. Потом, много позже, я узнал, что этот город навсегда застыл в сумерках, как мошка в смоляной капле. Откуда-то издалека доносилась танцевальная музыка, но я так и не набрел на ее источник: в каком бы направлении я ни сворачивал, музыка не становилась ни громче, ни тише, словно звучала у меня в ушах, а не где-то на соседней улице.

В конце концов я устал бродить. К тому же меня раздражало смутное подозрение, что я хожу по кругу, как заплутавший в лесу грибник. Стеклянная дверь одного из кафе, украшенная вывеской «Салон», показалась мне достаточно привлекательной; мягкий желтый свет и сладкий ванильный запах, льющиеся из открытого окна, окончательно решили дело.

Я снял полумаску, вывернул наизнанку Мантию Смерти — так, чтобы она стала похожа на обычный черный плащ. Немного подумав, снял и тюрбан: слишком уж экзотический головной убор! Поколебавшись, сунул тюрбан и полумаску в кусты: авось не сопрет никто, а сопрет — и черт с ними!

Закончив нехитрую процедуру превращения своей внешности в более-менее обыденную, я решительно толкнул дверь и вошел в маленькое теплое помещение.

Здесь почти никого не было, только два старика за столиком в углу играли — судя по форме доски и перестуку костей, в нарды. Невысокая белокурая женщина за стойкой рассеянно протирала и без того чистые стаканы.

Я пересек помещение, взобрался на высокий деревянный табурет и заговорил с хозяйкой «Салона» — сам не знаю, с какой стати. Скорее всего, я просто чертовски устал молчать. Настолько, что даже не задался вопросом: а поймут ли меня? Впрочем, путешествия между Мирами тем и хороши, что знание иностранных языков тут редко требуется: всегда почему-то оказывается, что словари и переводчики без надобности. Ну или почти всегда…

— В юности я мечтал держать именно такое кафе, как у вас, — сказал я. — И твердо решил, что мое кафе будет работать всю ночь, до рассвета… Кстати, ваш «Салон» открыт до рассвета?

— Почему именно до рассвета? — спросила она. Вполне доброжелательно спросила, но, как мне показалось, равнодушно. Однако я был рад уже тому, что меня не послали к чертям собачьим. Меня понесло.

— Потому что на самом дне долгой зимней ночи открытое кафе, окна которого гостеприимно источают леденцовый желтый свет, а из-за неплотно прикрытой двери доносится аромат свежего кофе, — это гораздо больше чем просто кафе. Это спасательная станция, контора по мелкому ремонту разбитых сердец, пункт раздачи таблеток от одиночества…

— Забавно, что вы так говорите, — мягко перебила она. — Вы не поэт, часом?

— Был когда-то, — неохотно признался я.

— Если вы были поэтом, значит, когда-нибудь снова им станете, — вздохнула хозяйка. — Это неизлечимо. По себе сужу. И не только по себе.

— Извините, я сам не знаю, с чего это меня так развезло, — смутился я.

— Не нужно извиняться, — улыбнулась она. — Вы очень хорошо говорили. Просто здесь нет ни ночей, ни рассветов, к этому вам придется привыкнуть. Вы ведь совсем недавно в городе?

— Недавно, — кивнул я. — Всего пару часов.

И, помолчав, решительно прибавил:

— И ненадолго.

— Ненадолго? — недоверчиво повторила она. Сочувственно покачала головой и неожиданно ласково спросила: — Вам чего хотелось бы? Кофе? Чаю? Горячего шоколада? Или покрепче чего-нибудь? Не стесняйтесь, заказывайте.

— А такие деньги вы принимаете? — с сомнением спросил я, извлекая из кармана корону.

— Я принимаю любые деньги, если клиент непременно желает заплатить, — отмахнулась она. — И не требую денег, если клиент платить не хочет. Здесь деньги не нужны, хотя некоторые любят набить ими карманы, перед тем как выйти из дома, — так дети берут на прогулку любимые игрушки. Знаете, как я расплачиваюсь со своими поставщиками?

— Как?

Я слегка смутился. Мне вдруг показалось, что сейчас эта милая женщина заявит, что ей приходится оказывать поставщикам интимные услуги.

— Я говорю им спасибо, — невозмутимо объяснила она. — Доброе слово — единственная валюта, которая здесь высоко котируется, — и, лукаво прищурившись, спросила: — А вы что подумали?

— То, что на моем месте подумал бы любой дурак, — улыбнулся я. — Сделайте мне горячего шоколаду. Это он пахнет ванилью?

— Ванилью, скорее всего, пахну я сама, — усмехнулась она. — И еще булочки, которые я пекла перед вашим приходом. Хотите попробовать?

Я было закивал, но тут дверь кафе распахнулась и на пороге появился сэр Джуффин Халли собственной персоной.

Шеф уставился на меня, как смотрел бы школьник на живого Санта-Клауса, не в силах поверить, что он действительно существует.

Я опомнился первым.

— Уже не надо ни шоколада, ни булочек, — сказал я хозяйке. — Мне необходимо переговорить с этим господином.