Лабиринты свободы

— Да так, просто интересно. Вы, наверно, хорошо знаете всех офицеров, которые здесь служат? — генерал продолжал спрашивать своего подчинённого, который начал догадываться, что Костюшко расспрашивает его не из праздного любопытства.

— Практически всех, кто пребывает в дивизии на службе, — отрапортовал полковник.

— А хорунжий Журовский знаком вам? — после небольшой паузы поинтересовался Костюшко.

«Так вот оно в чём дело, — сразу смекнул полковник, зачем ведёт эти расспросы командир дивизии. — Значит, не зря люди шепчутся про генерала. А я-то на жену накричал, чтобы не болтала пустое...»

— Так точно, знаком. Служит в четвёртом уланском полку уже года три, — доложил начальник штаба и тут же получил от командира приказ направить проверку в этот полк, а возглавить инспекцию генерал намеревался лично.

Через два дня генерал Костюшко прибыл в четвёртый уланский полк и даже решил устроить там небольшие учения. Оставшись наедине с командиром полка в полевой палатке, Костюшко обратился к нему с необычной просьбой пригласить на беседу хорунжего Журовского. При этом Костюшко заметил про себя, что командир полка ничуть не удивился этому распоряжению.

Когда через полчаса часовой доложил, что хорунжий Журовский прибыл, его пригласили войти, а сам командир полка, сославшись на занятость, получил разрешение от Костюшко удалиться.

— Присаживайтесь, хорунжий, — начал издалека нелёгкий для него разговор Костюшко.

— Спасибо, я постою, — почему-то резко ответил хорунжий генералу и продолжал стоять, вытянувшись перед командиром дивизии, но глаза его смотрели не на генерала, а куда-то за его спину.

Костюшко пришёл в ещё большее волнение и почувствовал, что просто не находит слов, чтобы продолжить разговор. Но говорить что-то нужно, чтобы не казаться смешным перед подчинённым.

Хорунжему Журовскому было примерно около 45 лет, и Костюшко был с ним, похоже, практически одного возраста.

«А ведь Тэкля годится мне в дочери», — вдруг с ужасом подумал Костюшко, представив себя на месте отца своей избранницы.

— Я хотел бы поблагодарить вашу дочь. Она была первой, кто повстречался мне в городе, и указала дорогу... — как-то попытался разговорить Костюшко хорунжего, но тот продолжал молчать. — И благодаря ей я не только быстро добрался к месту назначения, но и узнал все городские новости, — попробовал пошутить генерал.

Хорунжий продолжал молчать.

— Хорунжий, я хотел бы в память об этой встрече пригласить Тэклю и вас с женой на бал, который в честь моего назначения устраивает через неделю городской судья Бутрымович в своём новом дворце. Как вы на это смотрите?! — поставил конкретный вопрос перед Журовским его командир, на который хорунжему нужно было дать такой же конкретный ответ.

— Моя жена не ходит на такие великосветские балы, — наконец Костюшко услышал от Журовского вторую фразу с момента их встречи.

— Простите, — смутился ещё больше Костюшко. — Приходите с дочерью. Вы придёте, хорунжий? — не выдержав напряжения и повысив голос, спросил Костюшко.

— Никак нет, — услышал он в ответ.

— Почему же?

— Я также не посещаю подобные мероприятия, — пояснил Журовский.

— А Тэкля?

— Она уже взрослая, пусть сама решает, — подвёл итог разговору Журовский, и Тадеуш понял, что Тэклю, вероятнее всего, он тоже не увидит.

— Тогда я вас не задерживаю. Вы свободны, — уже твёрдым голосом командира сказал генерал, и хорунжий, козырнув по уставу, вышел из палатки.

VI

 тот же вечер между хорунжим Журовским и его единственной дочерью Тэклей произошёл серьёзный разговор, причиной которого был всё тот же генерал Костюшко. В последнее время Тэкля ходила по городу, как героиня французского романа. Слухи о том, что новый командир дивизии обратил свой взор на юную особу и собирается сделать предложение её отцу, стали разрастаться среди пинской шляхты, как снежный ком. Тэкля не опровергала все эти измышления, когда её подруги пытались выведать у неё подробности этой пикантной истории, и ничего не объясняла им. А наигранная таинственность сложившейся ситуации ещё больше подливала масла в огонь страстей, который перекинулся уже в дом Журовского, хотя он этого и не желал.

— Что хочешь мне говори, но не нравится мне этот генерал, — упрямо твердил хорунжий своей дочери в который раз после того, как рассказал ей о приглашении Костюшко, а Тэкля вдруг выразила своё желание туда пойти. — Бродяжничал по Америке десять лет, как казак, ничего не нажил... А до этого дочку у пана Сосновского хотел выкрасть... Ласый на чужие колбасы, — так целый вечер сердито пыхтел трубкой Журовский.