Лабиринты свободы

Только одним отречением короля от власти «представители народа» Франции уже не могли удовлетвориться. В сентябре 1792 года по решению Конвента были казнены около 5000 аристократов, а заодно и личная охрана короля, состоящая из солдат швейцарской гвардии, выполнивших с честью свой последний долг. Нож гильотины совершал свою кровавую работу без остановки и усталости. Только палачи, вершившие, как им казалось, справедливое наказание, прерывали ненадолго свою чёрную работу, и то только для того, чтобы убрать обезглавленные тела и передать право казни своему сменщику.

И завершением расправы над высшей французской аристократией стал суд над гражданином Людовиком Бурбоном и приговор: «Виновен». 16 января 1793 года национальный Конвент провёл поимённое голосование депутатов для вынесения окончательного решения о судьбе подсудимого. 387 депутатов Конвента проголосовали за смертную казнь Людовика Бурбона и 334 — за смертную казнь условно или тюремное заключение. Но только через три дня дебатов, не вынося своё решение на обсуждение народа, национальный Конвент постановил гильотинировать Людовика Бурбона в течение 24 часов.

Об этом решении Людовик XVI узнал, находясь в тюрьме Тампль, где пребывал с момента своего ареста после неудавшегося побега. От этой новости его начало лихорадить, но он взял себя в руки и попросил позвать аббата Эджворта де Фримонта.

— За что меня преследует мой кузен, герцог Орлеанский[37]? — задал Людовик один из первых вопросов аббату.

Аббат в ответ только пожал плечами и потупил глаза.

В тот же вечер к королю допустили его семью для прощания: жену Марию Антуанетту, сына, дочь и сестру Елизавету. Они долго сидели рядом в молчании, и только рыдания жены и всхлипывания детей прерывали тягостную тишину. Наконец, охрана попросила всех уйти, и только верный слуга Клери остался в тесном помещении с приговорённым.

В 5 часов утра Клери выбрался из своего угла и разбудил Людовика XVI, который всю ночь не спал и забылся только под утро, измученный тягостным ожиданием наступления своего последнего дня. После того, как камердинер причесал короля, Людовик достал из карманных часов своё обручальное кольцо, надел на палец и приготовился к обедне, которую отслужил всё тот же аббат Эджворт. До этого момента Людовик всё делал механически, молча, с достоинством, как в обычной жизни, но после обедни его начал бить озноб, как от холода: дрожали руки, тряслась челюсть, плохо слушались ноги... Однако Людовик смог побороть страх приближающегося конца земной жизни.

В двери комнаты постоянно стучали охранники и смотрели в маленькое окошко.

— Они боятся, как бы я не покончил с собой, — горько усмехаясь, высказал замечание Людовик аббату. — Увы, они плохо меня знают. Покончить с собой было бы слабостью. Нет, если нужно, я сумею умереть!

Одёрнув камзол и посмотрев на прибывших за ним офицеров охраны, он вышел из комнаты с гордо поднятой головой.

Во дворе тюрьмы уже стояла карета, вокруг которой застыли в ожидании конные гвардейцы. «Ну вот и всё, — подумал с горечью Людовик. — Пора на встречу с Богом...» Он сел в карету и начал молча молиться, а рядом разместились два жандарма и аббат Эджворт, который провожал своего короля к месту казни и также тихо молился за спасение его души.

«А ведь правда, зачем вершить эту казнь? Почему нельзя было просто добиться отречения от престола и изолировать французского короля? — размышлял Костюшко, находясь в состоянии тягостного ожидания. — Не исключено, что во Франции может произойти переворот или новая революция, которая приведёт к власти сторонников монархии. В таком случае всегда найдётся кандидат на место монарха (свято место пусто не бывает), который станет родоначальником новой династии, даже если родословная Людовика прекратит своё существование на нём или на его сыне? Что намеченная казнь изменит в этом историческом процессе?..»

— Знаете, я не француз и мне сложно давать оценку поведения этих людей, — Костюшко после продолжительного молчания и размышления указал незнакомцу на стоящую внизу толпу. — Но ведь и вы пришли сюда, как и они, со своей определённой целью. И, прошу заметить, я не спрашиваю вас, с какой.

Оба неразговорчивых соседа замолчали уже надолго. Каждый думал о своём, и Костюшко вновь и вновь задавал себе вопрос: «Что казнь даст этим людям, новой власти? Ведь лишение жизни королевской особы является лишь демонстрацией своей силы и возможностей... Смотрите, мы казним самого короля! Тирана, который единолично управлял страной и повелевал нашими жизнями, а теперь он всецело находится в нашей власти, и мы решаем его судьбу, как захотим!..»