Лабиринты свободы

— Чем я могу отблагодарить вас за то, что сегодня вы сделали для меня?

— Дайте мне слово, что вы наконец женитесь на мне, генерал! — повернувшись к нему то ли серьёзно, то ли со смехом ответила спасительница[40]. Но увидев, как вытянулось от удивления лицо Ильгестрема, она озорно рассмеялась и больше ничего не сказала.

В сложном положении в эти тревожные дни находился польский король. Станислав Август Понятовский прекрасно понимал, что в эту ночь у него были шансы повторить судьбу французского короля Людовика XVI. В то же время он полагал, что шансы эти были не так велики. Лично зная Костюшко и его благородство, король с нетерпением ожидал прибытия главнокомандующего восстанием в столицу.

«Господи! Главное, чтобы он не опоздал! — с тревогой вспоминал он Костюшко, получая от своих приближённых новые тревожные известия о казнях и очередных жертвах варшавского восстания. Как это было похоже на то, что происходило ещё совсем недавно в Париже.

В ночь с 22 на 23 апреля в Вильно произошли события, схожие с варшавскими. Полковник Якуб Ясинский организовал заговор среди литовского войска и возглавил восстание в городе, к которому подключились тысячи его жителей. За одну ночь они обезоружили русский гарнизон, а утром начались аресты тех, кто выступал за союз с Россией. Генералу Арсентьеву, который был командующим гарнизоном, в отличие от генерала Ильгестрема, повезло меньше. У него не было отважной любовницы, которая могла бы его спасти, и во время организации сопротивления восставшим генерал Арсентьев был убит. Жертвой восстания в Вильно стал и гетман Симон Коссаковский, который возглавлял литовское войско в Вильно. Его, как изменника народа, повесили на рынке напротив гауптвахты в присутствии городских властей, солдат и горожан. По всему городу слышались лозунги Французской революции.

Но на разгроме русских гарнизонов в Варшаве и Вильно польские «якобинцы» не остановились. По их требованию революционное управление Варшавы рассмотрело дело польских панов, которые сочувствовали русскому правительству и имели с ним какие-то отношения. К тому же данные факты были подтверждены перепиской, которая была изъята из дома генерала Ильгестрема. Однако революционное управление отказалось применять против арестованных жёсткие меры без суда и следствия, чем вызвало гнев польских Робеспьеров и Маратов. Собрав возмущённую толпу, они повторили сценарий недавних парижских революционных событий и ворвались в здание тюрьмы. Вытащив свои жертвы на площадь города, рьяные революционеры из-за отсутствия гильотины просто повесили некоторых из них в присутствии горожан.

Сторонники жестоких мер в Вильно также не заставили себя долго ждать и провели в городе казни. Приверженцы террора Ясинский и ксёндз Мейер, возмутив горожан, стали Инициаторами смертного приговора для коронного гетмана Ожаровского, литовского гетмана Забелло, епископа Коссаковского и посла Гродненского сейма Анквича.

XIX

лавнокомандующий вооружёнными силами повстанцев Тадеуш Костюшко был вне себя от того, что ему только что сообщили. С одной стороны, восстание получало всенародный размах и поддержку, с другой — жестокость, с которой происходили эти события, напоминали ему казни аристократов во Франции.

«Якуб, Якуб... Что же ты, пся крев, наделал?» — про себя ругался Костюшко, прекрасно понимая, что тень от этих жестоких расправ ложится и на него. События на его родине и во Франции как будто писались одним пером и одним сценаристом.

— Немедленно собрать ко мне на совещание всех командиров полков и офицеров штаба, — голосом, не допускающим промедления, приказал Костюшко своему адъютанту и секретарю Немцевичу и Фишеру. Когда же большая часть приглашённых им командиров прибыли в штаб восстания, Костюшко обратился к ним с гневной речью, которую не ожидали услышать от него офицеры его армии.

— Паны офицеры! — начал говорить Тадеуш Костюшко, внимательно вглядываясь в каждое лицо. — Как вы хотите освобождать свою родину? Как варвары, которые не разбираются, кто прав или виноват, уничтожая всё и всякого на своём пути без суда и следствия? Или как цивилизованная нация, которым не чужды такие понятия, как справедливость, гуманизм и правосудие?

Костюшко осмотрел собравшихся. Все молчали, понимая, что Костюшко имел в виду.

Некоторые из них уже слышали о восстании горожан в Варшаве и Вильно и искренне считали, что нет серьёзных поводов для волнения. Кто-то поддерживал подобные действия польских «якобинцев» над «изменниками» и «москалями», а кто-то осуждал, как Костюшко, их скоропалительные решения и их действия. Но большая часть его подчинённых понимали, что подобные казни, напоминающие простую и дикую расправу, не придадут авторитета такому благородному движению, как борьба за независимость родины. Скорее наоборот, такие действия восставших многих заставят задуматься о своей судьбе и о своём будущем. Сегодня без суда казнили шляхтичей в Варшаве и Вильно, а завтра начнут вешать по всей Речи Посполитой.