Ладья-UT

Пули ушли левее метра на четыре – из такого положения прицельно стрелять без подготовки невозможно, разве что случайно можно попасть. Испытывать удачу бандита Олег вовсе и не собирался. Олега учили стрелять интуитивно, то-есть не совмещать прицел с целью, а просто указывать оружием на то место, куда должна попасть пуля. Сейчас она должна была попасть в нижний правый угол водительского окна. Лучше бы было стрелять чуть ниже – верхняя часть тела водителя подвижнее, и может изменить положение, а вот пятая точка надёжно покоится на сидении, да и ногам некуда деться. Но стрелять через дверь машины Олег не решился – как раз из-за экспансивных пуль, которые, встретившись с металлом могут изменить направление, а то и вовсе фрагменитроваться и не пробить дверь.

Пуля попала куда надо – водитель резко пропал из проёма окна, как будто сбитый внутрь машины гигантским щелчком, а вот пассажир, сидевший сзади, напротив, появился – выскочил через дверь с противоположной стороны и припустил за угол, вжимая в плечи голову в такой же красной бандане. Олег проводил его стволом, и только тут понял, что серьёзно ошибся. Нельзя было отвечать на огонь водителя. Тот, скорей всего, или вылез бы наружу, и тут его можно было бы чисто положить, или, что ещё вероятнее, ударил бы по газам, разблокировав выезд с автостоянки. Теперь же Олег остался без колёс – его внедорожник заперт, а за рулём бандитской машины лежит мёртвый или тяжело раненый гопник, которого быстро не вытащить. А если и вытащить, то вещи в неё быстро не перегрузить. С одной-то рукой.

Олег посмотрел на левую руку. Пуля влепилась в бицепс. Судя по сотрясению, швырнувшему Олега внутрь машины, не только влепилась в бицепс, но и попала ровнёхонько в середину плечевой кость. Гипотизу подтверждала тупая боль в суставах руки, в ключице, и в солнечном сплетении. Даже челюсть ныла – сотрясенье было ещё то ещё, хорошо хоть ствол у малолетнего бандюка был скромного калибра, да и стрелял он так как в фильмах показывают – держа пистолет горизонтально можно попасть разве что в длинную сторону амбара, и то, что маленький гадёныш зацепил-таки Олега – нелепая случайность. Впрочем – хватит, пора действовать, ещё немножко, и местные аборигены преодолеют крепко вбитый в них страх перед стрельбой на улице, и высунут любопытные мордашки. Полицию наверное уже вызвали.

Олег машинально посмотрел на часы. Рука чуть шевельнулась, но ответила такой болью, что Олег охнул. Ух как больно-то! И это сейчас, когда адреналин в крови маскирует неприятные ощущения. А что будет когда адреналин разложится и боль усилится? Вот что будет: болевой шок будет. Олег положил револьвер рядом с собой, скинув пару маленьких кубиков автомобильного стекла. Весь багажник был словно градом усыпан осколками стекла задней двери багажника – очевидно туда попала вторая пуля, сестра-близняшка той что сейчас сидела в левой руке Олега. Правой рукой неуклюже полез в коробку, вытащил сумочку аварийного комплекта, стараясь вообще не шевелить левой рукой. Чёрт, всё равно больно. Ничего, сейчас мы это устраним, во всяком случае на какое-то время. Олег открыл чёрный футляр, заняло это, казалось целую вечность, хотя и требовалось всего-то отстегнуть одну кнопку на ремешке, стягивающем две половинки сумки. Невозможно придумать контейнер, который было бы удобно открывать одной рукой, хорошо если его возможно открыть, об удобстве делать что-нибудь одной рукой вообще речи не идёт.

В первой секции сумочки аварийного комплекта, прижатые широкой резинкой устроились четыре шприц-тюбика. Когда-то похожий шприц-тюбик лежал в аптечке каждого советского солдата. Потом подкатили разруха, наркомания, и прочая перестройка и торжество демократии. Солдатики поняли, что в этом шприце-тюбике – промедол, а промедол – ближайший родственник морфина, как и героин например. А офицеры поняли, что такую игрушку в руках солдата оставлять нельзя. Вот и перекочевали шприцы из аптечек солдат в карманы командиров взводов, откуда и доставались, чтобы спасти от болевого шока раненых бойцов. В шприце Олега был троюродный внук промедола – антишоковый препарат нового поколения. Промедол делает человека счастливым, сонным и медленным, а сонным и медленным разведчику быть нельзя, даже когда он ранен. Особенно когда он ранен.

Олег сдёрнул зубами защитный колпачок со шприц-тюбика, собрался с духом, и уколол себя в левое плечо, чуть выше пулевого пробоя, прямо через одежду. Несмотря на готовность, чуть не заорал от боли в голос. Куда комфортнее конечно было бы уколоть себя, например, в бедро, и подождать пока лекарство подействует, но времени на ожидание не было – до того, как из отеля посыплются любопытные, а потом появится полиция оставались единицы минут, и то если не случится досадной случайности, вроде патрульной машины на соседней улице, или героя, не расстающегося с Кольтом и мечтающего прославиться и попасть в выпуск новостей.