Лакрица и Привезение

Быть бы большим, сильным и смелым, в сотый раз мечтал Лакрица. Тогда бы он нашёл выход из ситуации. А он вместо этого залез под журнальный столик и зажал уши руками.

Наконец в дом влетела бабушка.

– И не стыдно вам? – возмутилась она. – Что это вы все сюда заявились?

– А чего нам-то стыдиться? – возразил придурок папаша Пера-Юнаса. – Это она уже сколько лет портит нам жизнь своей стокгольмской музыкой, от которой приличным людям глаз не сомкнуть.

– Какая же она стокгольмская? – Лакрица выглянул из-под столика. – Это карибская музыка.

– Вот именно, – подтвердила бабушка и крутанула бёдрами. – И под неё шикарно вихляться!

Когда бабушка выставила всех за дверь, мама Мия надела очки от солнца и заползла в свой солярий. Ни у кого во всём Норрланде не было такой загорелой мамы, как у Лакрицы.

– Ты почти как африканка, – заметила бабушка, выплёскивая остатки вина из бутылки в раковину. – И кому это нужно?

– А кому вообще хоть что-нибудь нужно? – У мамы Мии из-под очков текли слёзы.

Лакрице пришло в голову множество всякого нужного. Вот что это было:

1. Одежда для тепла.

2. Боб Марли, чтобы под него танцевать.

3. Бабушкино варенье из морошки, оно хорошо с чем угодно.

4. Деревья, чтобы по ним лазать.

5. Булочки.

Булочки – лучше всего!

Последний танец мамы Мии

– Хочу вернуться домо-о-ой! – рыдала мама Мия.

Она особенно не любила февраль – говорила, что это самый мрачный месяц. Лакрица большой разницы не замечал.

– Мы и так дома, – возразил Лакрица.

– Я имею в виду Стокгольм. – Мама высморкалась. – Я больше не выдержу.

– А ты знаешь, сколько стоит квартира в Стокгольме? – уныло спросил папа. – Мы что, по-твоему, миллионеры?

Папа стал угрюмым и скупым, после того как потерял работу несколько недель назад. А Лакрица, наоборот, радовался, ведь если папа безработный, то у них не будет денег на то, чтобы переехать в Стокгольм. А в этом Стокгольме ни гор, ни высоких деревьев. Да и кого он там знает? Только бабушку и дедушку – маминых родителей, а они ему не очень-то нравились. Лакрица всегда хотел жить в Норрнэсе, поближе к бабушке – папиной маме.

Папа и мама Мия препирались из-за всего: из-за денег, снега, Норрнэса, Стокгольма, из-за маминых карибских празднеств с коктейлями и из-за Лакрицы. В конце концов мама решила, что лучше она будет целыми днями лежать и загорать, нацепив солнечные очки. Она отказывалась вставать, даже когда Лакрица включал Боба Марли на всю громкость и начинал танцевать на широкой маминой кровати.

– Не надо, – вздыхала мама Мия, – у меня сил нет.

– А ну-ка вставай! – кричал Лакрица, уставший от своей уставшей мамы. – У меня скоро день рождения! Мамы в таких случаях пекут торты и готовят подарки, если хочешь знать.

– Не могу, – ревела мама Мия и натягивала одеяло на голову.

Папа тоже хотел, чтобы его оставили в покое. Он уезжал на снежном скутере в горы, мотался там туда-сюда и мечтал о деньгах, пока скутер не сломался. Никому из них дела не было до того, что уже через несколько недель Лакрице стукнет семь лет. Только бабушке было до него дело.

– Что бы ты хотел получить на день рождения? – спросила она, раздавая карты для следующей игры в «пьяницу». – Что тебе нужно?

Лакрица задумался.

– Сильные мускулы, – наконец сказал он. – А ещё приятель. И скутер.

– Задумано неплохо, – заметила бабушка и сделала первый ход.

– Ясное дело, не загадывать же всякую ерунду.

– Конечно. Пожелания на день рождения должны быть большими и хорошими. А твои, кстати, очень даже могут исполниться.

– Ты думаешь? – спросил Лакрица.

– Не сомневаюсь.

– Вообще-то «Лего» тоже неплохо, – пробормотал Лакрица для верности, чтобы пожелания точно могли исполниться.

Внезапно распахнулась дверь, и в кухню ворвалась Ева-Мэрта.

– Пошли быстрее! – крикнула она. – Там Мия совсем с катушек слетела.

И они поспешили за Евой-Мэртой. Увидев маму, Лакрица решил, что лучше бы ему её такой не видеть. Лучше бы ему вообще не родиться. Во всяком случае у Мии. Мама, совершенно голая, если не считать очков от солнца, танцевала посреди дороги около их дома. Она пела о солнце, траве и любви, а выглядела счастливой и сильно загорелой на фоне белого снега.

На дороге стояли Анна-Сара, Пер-Юнас и его придурок папаша. Муж Евы-Мэрты прилип носом к кухонному окну, а чуть дальше у дороги стоял лось. У всех чуть глаза не повылазили. Сильнее всех вылупился лось, показалось Лакрице.

– Yes, it’s gonna be OK, yes, it’s gonna be alright! – пела мама Мия, пританцовывая босиком на холодном снегу.

Бабушка подбежала и попыталась набросить на неё свою куртку, но мама Мия не захотела. Будто это был удивительно жаркий зимний вечер.

– Лакрица, дружище, потанцуй со мной, – позвала мама, внезапно заметив его.

Но Лакрица пробежал мимо голой мамы, мимо испуганного лося и понёсся дальше к пивной, где сидел папа.

– Мама голая танцует на дороге! – закричал Лакрица. – Над ней все смеются. Я так не хочу!