Лань в чаще. Книга 2: Дракон Битвы

Спустившись, Ингитора обернулась. Курган стоял, как и прежде, застывший и молчаливый. Грань миров закрылась для них навсегда, но то, что они приобрели там, останется с ними навеки. Душа живет сначала в камне, потом в дереве, потом в животном, потом в человеке, а после переходит к звездам – но всегда она движется только вверх, только вверх…

* * *

Отойдя назад к ручью, Торвард и Ингитора развели костер. При свете пламени Торвард вынул Дракон Битвы из ножен. Тысячи раз он видел этот меч в руках отца, еще пока тот был жив, но теперь, пройдя через курган и обновившись, он стал каким-то новым, как будто старый Дракон Битвы, брошенный в землю Торбрандова кургана, был лишь зерном, из которого теперь вырос колос – новый Дракон Битвы, юный и жаждущий завоевать свою собственную вселенную. Отделанную золотом рукоять из черного металла венчала оскаленная драконья морда с двумя звездными камешками в глазах, и длинное тело дракона было вырезано на стальном клинке. Сам клинок был черным, а изображение дракона и руны возле самой рукояти светились слабыми белыми искрами.

– Здесь должно быть написано: «Торбранд владеет мною», – сказал Торвард. – Там на клинке имя владельца появляется само…

– А говорил, что умеешь читать! – Ингитора улыбнулась и осторожно коснулась последних рун в надписи. – Смотри: «Тор-вард владеет мною»!

– И правда! – Торвард тоже усмехнулся. – А я и не сообразил…

Взяв меч, он сделал несколько выпадов сперва осторожно, будто не зная, как это живое существо поведет себя в его руках, потом быстрее, так что от движения клинка в темном воздухе мелькнуло и просыпалось несколько ослепительно-белых искр. И Торвард с восторгом убедился, что меч стал чуть больше и тяжелее, чем в первый миг, приспособившись к его росту и силе его рук!

И при этих движениях он не почувствовал ни малейшей боли! В удивлении положив Дракон Битвы на мох, Торвард подвигал плечами, похлопал себя по бедрам, потом наполовину стащил рубаху, не подпоясанную из-за царапин, и показал Ингиторе плечо:

– Я еще не в себе, или правда все исчезло?

– Все пропало! – Ингитора в радостном изумлении провела рукой по совершенно гладкой коже на его плече, потом погладила спину и засмеялась: – Даже следа не осталось, будто ничего не было!

Все исцелило красноватое тихое пламя: Торбранд конунг принес с собой свет и силу Валхаллы, в которой раны затягиваются, а погибшие оживают к утру, и Торвард, еще не попав в Палаты Павших, незаметно для себя ощутил действие этой силы.

Сидя рядом на земле, Торвард и Ингитора разглядывали меч, как молодые родители могли бы разглядывать своего первенца. Какое-то сходство здесь и впрямь было: без их объединенных усилий Дракон Битвы не появился бы на свет, и никто не сказал бы, что он дешево им достался. Оба они понимали смысл того, что сказал им на кургане Торбранд конунг: их дорога к этому мечу началась не семь дней назад на границе Медного Леса, а много раньше. Много лет назад. И Дракон Битвы стал не наградой, а лишь знаком того, что они действительно прошли свой путь. Над пропастью, разделившей их ворожбой Кара, с закрытыми глазами…

– Больше ему не устилать дорогу в Хель человеческими головами, – сказал Торвард, и Ингитора уже не удивилась, что они думают об одном и том же.

– Но что будет потом? – спросила она, чувствуя, что пришло время говорить о будущем, залог которого лежал перед ними.

– Когда?

– Когда ты покончишь с Бергвидом. Ты объявишь Квиттинг своим владением?

– Вот еще! Тут и без меня есть кому распоряжаться. Если бы я правда такое задумал, то моим первым врагом был бы Вигмар Лисица. Восемь квиттингских хёвдингов прекрасно справляются и без меня. То есть только семь. Восьмым был Бергвид.

– Он еще есть !

– Его уже нет. Отец сказал, что я исполню предсказание. А значит, Бергвида уже нет.

Ингитора не возразила. Они еще не вышли из пространства саги, где прошлое и будущее слиты воедино, и то, что предсказано, одновременно с тем и исполнено. И никакого противоречия в этом нет.

– Но у него будет сын.

– Теперь уже не будет!

– Будет. Ты не знаешь. Там у него на озере Фрейра есть одна рабыня, Одда, она ждет ребенка. И это ребенок Бергвида.

– Не может быть. Моя мать говорила, что наложила на него затворяющее заклятье, и у него не может быть детей. Рабыня с кем-то пошалила, пока он «мстил своим врагам»!

– Нет. Одда нашла средство против ворожбы.

– Какое?

– Она пожалела его.

– Ничего себе средство! Ну, вот и для моей матушки нашелся достойный соперник! Расскажу ей, вот она обрадуется! А то ей без врагов скучно жить! Когда Хродмара ярла хоронили, она так горевала – люди намекали, что отцу надо ревновать. А она говорила: «Молчите, болваны! Он был моим лучшим врагом…»

– Тебе бы все смеяться, а это не смешно. Надо сделать так, чтобы этот ребенок не повторил его пути. Не вырос в сознании того, что рожден быть конунгом, а живет рабом. Иначе через тридцать лет все повторится. Ты меня слушаешь? О чем ты думаешь?