Ларочка

Мальчик лет восьми, коротко стриженный, с круглым, растерянным лицом, во рту виднелась проволока для выравнивания зубов. Руки он как отличник держал на коленях, как будто готовый, сколько надо ждать, когда с зубами все будет в порядке.

А главное — рядом, у столика сидела его мамочка. Маленькая, худая, руки у нее по локоть были в домашней матерчатой сумке, отчего в позе было много покорности. Сказать некрасивая, это подарить комплиментом. Неопределенного цвета небольшие глаза, на щеках проступившие сеточки мелких сосудов, пегие волосы насильственно зачесаны назад, и там скручены в тощий пучок. Губы большого, лягушачьего рта всегда наготове расплыться в виноватой улыбке.

— Здравствуйте, где тут свободное место?

Они не ответили, Лариса вошла и шикарно уселась напротив.

— Тебя как зовут?

— Вова. — Неуверенно произнес мальчик и покосился на мать, спрашивая — может, лучше помолчать? Та никак не ответила, она даже не знала — продолжать ей начатое, вынимание из сумки путевых припасов или нет. Появление спутницы явно не входило в ее ожидания, и она еще не поняла, как к этому относиться.

Лариса обежала быстрым взглядом купе.

— О, вы наверно надолго на юг, сколько вещей. Не бойтесь, я путешествую налегке. Так по жизни у меня все время. Думаешь, багаж, а выясняется, что балласт. Вы в отпуск, да?

— Мы с папой. — Сказал Вова.

— А где же он?

— Папа курит. — Опять сказал Вова.

— А вы по путевке, или дикарем?

— Мы в санаторий, в Партенит.

— Ой, я вас понимаю, с возрастом хочется комфорта. Я вообще, очень люблю природу, но предпочитаю, чтобы на горизонте все время маячил официант.

— Официант в ресторане. — Заметил Вова. Внезапная тетя перестала его смущать.

— Вот папа. — Сказал он. Белугин появился в дверях. Замер. Несколько секунд просто молчал. Молча же вошел, и сел на диван рядом с сыном. Получилось очень выразительно: семейство Белугиных на одной стороне, а Лариса на другой. Супруга, обретя способность двигаться при появлении своего генерала, достала руки из сумки. В руках была курица, завернутая в фольгу. Курицу она положила на столик.

Уже четверо, против одной! Ну, ладно, воинственно и весело подумала Лариса. Но мелковаты. Жена так и просто клуша, родная сестра той жареной тушки, что закуталась в фольгу. Муженек без фуражки, в умилительно домашнем тренировочном костюме выглядел еще жалобней жены. Господи, да где глазки мои зеленые были?! Как я высмотрела в этом тихом пенсионере надежду нации?!

— А хотите, я угадаю, кем вы работаете?

— Папа… — Начал было Вова, но указательный палец незнакомой тети остановил его.

— Иначе, не интересно. Вы явно работаете по снабжению. Может быть, директор небольшого магазина стройматериалов, правда?

Вова покосился сначала на отца, потом на мать — чего они молчат?

— Ну, как водится, в торговом деле, усушка, утруска, или как там у вас это сейчас называется, отсюда и копейка капает, да? А может, не исключено, что вы прораб, или как это — подрядчик. Ремонт квартир, нет? Но, как бы там ни было, по вашему лицу видно, что человек вы не простой. В том смысле, что простого материального достатка вам маловато. Хочется чего–нибудь для души. Политикой интересуетесь?

— Папа…

— Я сама Вова, сама. Вы, наверно, патриот. Даже, наверняка. Газету «Завтра» почитываете, угадала? Ненавидите воров, что грабят страну. И готовы на многое, чтобы дать им по рукам. А может, и по голове. Вы птица полета не низкого. Вы…

— Папа — генерал! — Наконец прорвался сквозь запреты Вова.

— Правда?! — Преувеличено восхитилась Лариса.

— Генерал–лейтенант! — Гордо покосился на родителя сын.

— Ах, какая я дура, извините! Это конечно… просто мне показалось, что в вас что–то есть от подрядчика, какая–то такая черта, но я рада, что обманулась. Хотя и меня можно понять, а значит и простить. Генералы они все же другие. Генерал — это звучит гордо. Это ум, честь, лихость и надежда нашей эпохи. Если не генералы, то кто же?! Ты меня понимаешь, Вова?

— Нет.

— Вы не обижайтесь на меня, товарищ генерал. Я офицерская дочь, и я себе нафантазировала, мне казалось, что…

В дверь сунулась небритая физиономия.

— Ну, вот вы где, мадам. Нельзя же так бегать.

Не очень чистая рука протянула Ларисе стопочку мелких банкнот.

— Сдача, за воду. Не раскидывайтесь денежками, девушка, не каждый станет вот так за вами бегать.

— Это официант. — Сказал Вова.

— Саша. — Генеральша смотрела на мужа. Лягушачий рот жалко улыбался, а на нижних веках висело по огромной слезе.

— Не надо плакать, — широко улыбнулась ей Лариса, — ну и пусть не слишком похож не генерала, зато никто не польстится, так при вашей юбке и будет сидеть.

Белугин встал, оставив вместо себя на диване пачку сигарет. Встал, но не произвел пугающего действия. Что–то проскрипел почти не открывающимся ртом.

— Что? — Спросила Лариса, изящно упаковывая сдачу с воды в свое дамское портмоне.

— На два слова. — Повторил тихо генерал.

Лариса подмигнула Вове, тот вопросительно повернулся к беззвучно плачущей матери.