Лазарев

Вдруг с бака тревожный крик: «Человек за бортом!» Все на палубе мгновенно приходит в движение. В воду летят буйки с флажками, спасательные круги, доски. Вахтенный офицер мичман Завалишин бросает маленькую лестницу, за которую судорожно хватается упавший в воду матрос Давыд Егоров. Подтягивая заполоскавший парус, он встал на укрепленную с наружной стороны борта доску, но поскользнулся и упал. Завалишин немедленно «привел фрегат к ветру», то есть застопорил его ход, и приказал приготовить шлюпку. «Но на таком сильном волнении, - вспоминал Завалишин, - спустить шлюпку было опасно. Оставалось воспользоваться той секундой, когда фрегат наклонится в ту сторону, на которой была подвешена шлюпка, и обрубить канаты, на которых она висела. Послав шесть человек матросов на шлюпку, я сказал Нахимову: «Павел Степанович, отправляйся с ними!»

На палубу вышел отдыхавший после бессонной ночи Лазарев.

- Лучшего; чем ты. на это дело, пожалуй, и не сыскать! - произнес он, узнав, что спасать идет Нахимов. - Будете возвращаться, осторожнёе приставайте, не то разобьет в щепы… Ну, с богом. Желаю удачи!- И Лазарев крепко обнял Нахимова.

Уловив момент, когда шлюпка очутилась на воде, ловко перерубили тали1, Лазарев подкинул несколько запасных весел, и матросы с Нахимовым у руля, ныряя среди огромных водных холмов, понеслись спасать Егорова.

Нахимов зорко всматривался вперед: И каждый раз, когда шлюпку выносило на клокочущий гребень волны, он ясно видел, как покрывалась пеной вдали черная точка. То была голова Давыда Егорова. [1 Тали-канаты, пропущенные в двойные или тройные блоке, для поднятия тяжестей на корабле].

Шлюпка находилась всего лишь в нескольких саженях от Егорова, когда вдруг, взмахнув высоко рукой в последний раз, Егоров выпустил лестницу и исчез. Казалось, вот-вот снова покажется голова «Сделалась ли с ним судорога илй схватила его акула - решить нельзя, но его не нашли», - замечает Завалишин.

Тяжело, болезненно остро переживал Нахимов неудачу. Подавленный, угрюмый, сидел он на корме возвращавшейся на корабль шлюпки.

Как только шлюпка подошла к кораблю, ее с такой силой швырнуло о борт, что она разлетелась в щепки. Люди заныряли в воде. Им бросали концы: фыркая и захлебываясь, они цеплялись за что попало, их вытаскивали на палубу. Маневр был выполнен настолько быстро и умело, что удалось спасти всех.

- Благодарю тебя, Павел Степанович, - сказал Лазарев Нахимову, крепко сжимая его руку. - Ты сделал все возможное, чтобы спасти человека, ты жертвовал собой. Долгом своим почту «представить о тебе донесение высшему начальству. А сейчас иди и отдохни. И вас, ребята, благодарю и представлю к награде, - обратился он к матросам. - Утопший Давыд Егоров отменно хороший был матрос, честный и знал свое дело… Мир его праху! - И, сняв фуражку, Лазарев перекрестился. Все последовали его примеру.

По привычке, склонив правое плечо несколько набок, побрел промокший Нахимов к себе в каюту переодеваться. Вестовой уже приготовил ему свежее белье и верхнюю одежду.

Плавание «Крейсера» протекало, как мы достаточно уже убедились, в исключительно тяжелых условиях штормовой погоды, почему Нахимов и называл его «несчастливым». Оно было несчастливо и количеством смертных случаев на корабле.

И смерти были какие-то странные, случайные. Матрос Силимовский, выйдя ночью на палубу, свалился с борта корабля в воду. Не умея плавать, он утонул. Канонира Попова убило, когда он заряжал орудие для салюта. Матрос Филиппов утонул, упав с баркаса во время поездки за пшеницей в Калифорнию.

Справедливо замечание Лазарева, что «такие непредвиденные несчастия могут случиться везде, и избавиться от них весьма трудно».

1 декабря «Крейсер» бросил якорь на рейде Сан-Франциско. Здесь находились уже «Аполлон» и два компанейских судна. А спустя несколько часов пришла и «Ладога».

Тяжелая миссия легла в Сан-Франциско на плечи Лазарева. Ему предстояло закупить пшеницу на целый год для всего экипажа «Крейсера», а также и для русской колонии в Ново-Архангельске. В урожайные годы в Калифорнии можно было достать сколько угодно хлеба. Но в текущем году ее постиг великий неурожай, и пшеницу за большие деньги можно было достать только у фермеров, и то мелкими партиями. Морякам приходилось ездить по окрестностям Сан-Франциско, нередко за 40-50 верст, разыскивая зерно, после чего на гребных судах доставлять его на корабль. Ни ветряных, ни водяных мельниц в Калифорнии не было, зерно приходилось растирать самим на собственных ручных жерновах. И все же Лазареву удалось добыть 4488 пудов пшеницы, потратив на это хлопотливое дело свыше двух с половиной месяцев непрерывного труда.

Как командующий Аляскинской флотилией, Лазарев за ненадобностью и в целях экономии хлеба отправил в Россию «Аполлона» и «Ладогу», а через два с половиной месяца сам отбыл в Ситху, куда и прибыл 18 марта.

Обитатели Ново-Архангельска с нетерпением ожидали Лазарева, они тепло и с большой радостью встретили «Крейсер». Под его защитой они чувствовали себя спокойно.