Лечение несовершенного зрения без помощи очков

Соответственно, я поручил её сыну попросить мать измерить очень точно расстояние между глазами и точкой, с которой она могла лучше всего читать Библию в своих очках, и прислать мне цифры. В должное время я получил, не цифры, а кусочек верёвки, где-то с четверть дюйма в диаметре и длиной ровно в десять дюймов.

Если бы зрение пациентки вдаль было нормальным, то я знал, что она могла бы читать Библию лучше всего в очках с расстояния тринадцати дюймов. Верёвка показывала, что с расстояния десяти дюймов её рефракция была четыре диоптрии. Вычитая из этого три диоптрии её очков для чтения, я получил одну диоптрию миопии, и, соответственно, выписал рецепт: Sph -1,00, и очки были заказаны и отправлены в Гондурас.

Благодарности было даже больше, чем в случае с первой парой. Пациентка сказал, что впервые в жизни она могла читать знаки и видеть другие объекты вдали так же хорошо, как это делали другие люди, и что весь мир выглядел теперь для неё совершенно иным.

И разве придёт кому-то в голову мысль о том, что постараться помочь этой пациентке было бы неэтичным для меня? Разве было бы лучше оставить её в изоляции без последней радости чтения Библии? Я так не думаю. То, что я сделал для неё, требовало обыкновенных знаний физиологической оптики, и если бы у меня не получилось, то я не причинил бы ей большого вреда.

В случае лечения несовершенного зрения без помощи очков возражений против лечения по переписки может быть даже меньше.

Ни для кого не секрет, что в большинстве случаев прогресс достигается более быстрый, а результаты более конкретные, когда пациент лично приходит на приём, но зачастую это невозможно. Я не вижу какого-либо препятствия тому, чтобы пациенты, не имеющие возможности обратиться непосредственно к доктору, получили лечение путём переписки. Я лечу пациентов таким способом уже много лет, и многие случаи заканчиваются с необычайным успехом.

Несколько лет назад английский джентльмен написал мне, что ему не помогали его очки. Они не только не улучшали его зрение, но и усиливали дискомфорт, вместо того, чтобы уменьшать его. Он спросил, смогу ли я ему помочь, а так как релаксация всегда облегчает дискомфорт и улучшает зрение, я не верил в то, что мог ему навредить, посоветовав чаще давать отдых глазам. Он следовал моим указаниям и достиг таких хороших результатов, что за короткое время он обрёл совершенное зрение и вблизи, и вдаль без очков, а его боль полностью ушла. Пять лет спустя он написал мне о том, что получил квалификацию снайпера в армии. Разве сделал я что-то плохое, леча его по переписке?

Я так не считаю.

После того, как Соединённые Штаты вступили в Европейскую войну, из пустынь Аризоны мне написал офицер, что пытаясь увидеть что-либо вблизи, он испытывал сильный дискомфорт, который не облегчали очки, и что напряжение вызывало грануляцию век. Так как он не мог приехать в Нью-Йорк, я принялся лечить его по переписке.

Он поправлялся очень быстро.

Воспаление век прошло практически сразу, и приблизительно через четыре месяца он написал мне, что прочитал одну из моих копий — никак не короткую — в тусклом освещении, без каких-либо неприятных последствий, что сияние солнца Аризоны, когда на градуснике было 114 градусов, не раздражало его; и что он мог читать десятую строчку проверочной таблицы с пятнадцати футов почти совершенно, тогда как даже в двадцати футах он был способен прочитать большинство букв.

Третий случай был с лесничим, работавшим на американское правительство. У него был миопический астигматизм, и его мучил сильнейший дискомфорт, который не убирался ни с помощью очков, ни долгими летними днями в горах, где он совсем чуть-чуть использовал глаза для зрения вблизи.

У него не было возможности отправиться в Нью-Йорк за лечением, и хотя я сказал ему, что в лечении по переписке нельзя быть уверенным на сто процентов, он сказал, что хотел бы рискнуть и попробовать. Требовалось три дня, чтобы его письма дошли до меня и следующие три — для того, чтобы он получил мой ответ, а так как письма с обеих сторон не всегда писались тут же, он часто не получал моего ответа чаще одного раза в три недели.

Прогресс в этих условиях, понятно, был медленным, но его дискомфорт ушёл очень быстро, и примерно через десять месяцев его зрение улучшилось с 20/50 до 20/20.

Практически в каждом случае лечение пациентов, приезжающих издалека, продолжалось по переписке по возвращении домой. И хотя у них не все шло гладко, как во время посещения врачебного кабинета, они обычно продолжали делать успехи до тех пор, пока не излечивались.

В то же время часто бывает очень сложно заставить пациентов понять, что им нужно делать, когда приходится общаться исключительно в письменной форме и, возможно, у всех у них было бы все лучше, получай они хоть какое-то персональное лечение.

В настоящее время количество докторов в различных частях Соединённых Штатов, понимающих лечение несовершенного зрения без очков, вместе взятых, слишком мало, а мои усилия направленные на то, чтобы заинтересовать их в данном вопросе были не очень успешными.