Лед и пламень

– Ну, чего стоишь? – Брюнет снял рубашку и потянулся к поясу брюк. Магический жезл валялся на лавке, над сапогами. – Плескаться придется вдвоем, на вторую лохань меня не хватит. Да и неплохо бы отблагодарить спасителя. – Филипп прошелся по мне взглядом с головы до ног. – Не отказался бы от хорошего секса. Тебе, кстати, тоже полезно: отличное лекарство от нервов. Девственности лишилась, ничего не мешает. Как, ездить верхом научилась?

– То есть?..

Уши зарделись. Я прекрасно поняла, что имел в виду Филипп.

– Садишься, вставляешь, как удобно, и вверх-вниз, вверх-вниз, – подробно описал Филипп и избавился от брюк. Мой взгляд невольно скользнул по выпуклости, на которой предлагалось поездить. – Упираешься на согнутые ноги мужчины или, если сил хватает, делаешь все сама. Ничего, помогу.

– Почему вы решили, будто я займусь с вами любовью?

Я отступила, прикрыв грудь руками.

– А почему нет? Заметь, я не требую тройного удовольствия, всего лишь уделить немного внимания спасителю. Не упрямься, Дария. – Брюнет шагнул ко мне и провел пальцем по щеке. – Наиви обожают развлекаться с мужчинами. Их любимая игрушка…

– Нет! – выпалила я, предупреждая неприличное слово.

– Мы займемся любовью, Дария, и это не обсуждается, – издевался над стеснительной девушкой Филипп. – За все нужно платить. Ничего, тебе понравится, – обнадежил он с похабной улыбкой, за которую мне захотелось выдать его Соланжу Альдейну. – Помнится, некогда ты отказалась – видишь, представилась возможность узнать, от чего именно.

– Я вам не крестьянская девка! – Придерживая корсет, я шагнула к навсею с твердым намерением влепить пощечину. Лицо пылало, только теперь от праведного гнева. Меня, названую дочь магистра Онекса, пусть и пленницу нового мира, записать в проститутки! Что он себе позволяет! – А вы… вы… – Я никак не могла подобрать нужного слова. – Негодяй!

Воспользовавшись моим временным замешательством, брюнет без труда взял ситуацию под контроль и легко избежал наказания. Меня спеленали сильные руки, прижимая к не менее сильному мужскому телу.

– Разнообразие в спальне прекрасно, помогает получить удовольствие и выбрать лучшее, а не довольствоваться пресным сексом с тем, кто лишил девственности. Ну же, – искуситель понизил голос и чувственно облизнул губы, – неужели не любопытно, какие ощущения дарит другой мужчина? Неужели не хочется научиться новому, неизведанному?

Требовательные мужские губы накрыли мои. Брюнет переплел наши языки в чувственном танце. Широко распахнув глаза, я замерла. Паника парализовала, но с другой стороны, какая-то часть меня не возражала. Если бы Филипп грубо насиловал! О нет, начав с решительного натиска, он сменил тактику. Ладонь ласково поглаживала поверх тонкой ткани панталон, губы учили неведомой ранее технике поцелуя. Язык его напоминал пламя, то подвижное, то ленивое. Я не сопротивлялась, но и не помогала. В голове крутилась мысль: я должна отблагодарить брюнета. Если подумать, секс – малая плата за жизнь. Нужно всего лишь расслабиться и… Только вот Геральт! Не будь его, я решилась бы, но любимым не изменяют.

Стоило задергаться, Филипп отпустил.

– Странно, – задумчиво пробормотал он, – я ведь тебе нравился. Или Геральт мешает? Так ему ничего не грозит, если он для тебя самый лучший.

– Нет! – решительно заявила я, отступив на шаг.

Пусть ищет продажную девку.

– А поблагодарить за спасение? – нахмурился Филипп. – Согласись, я заслужил ласку. Тащил тебя на своем горбу, хотя мог бы бросить. Долги отдают, плата тебе по силам. Или решила отделаться одним «спасибо»?

Я промолчала и с тоской покосилась на чан с водой. Я продрогла, а она такая теплая… Брюнет, по-видимому, устав убеждать несговорчивую наиви, разделся и, фыркая, забрался в воду. Вседержители, какое большое мужское достоинство! Совсем не такое, как у Геральта. Невольно я залюбовалась, позабыв о том, что передо мной живой человек, а не картинка из учебника. Идеальные пропорции, ничего отталкивающего. Как там пишут? Копье? Самое лучшее сравнение. Даже потрогать захотелось: действительно ли такое, как на вид. И живот мускулистый, с тоненькой полоской волос, манящей к средоточию мужественности. Крепкие ягодицы, сильные руки… Ох, Дария, не о том ты думаешь!

Раскрасневшись, я отвернулась и услышала насмешливое:

– Водичка скоро остынет. Новую носить и греть будешь сама.

Кусая губы, я боролась с соблазном. Филипп блаженствовал в чане. В итоге я решилась. Попросила отвернуться, а после не трогать без спросу: «Мы все сделаем, только позже», торопливо разделась и забралась в воду. Только сейчас я поняла, как замерзла. Зубы стучали, тело покрылось «гусиной кожей». Мурашки разогнали руки Филиппа. Ахнуть не успела, как брюнет подтащил к себе и начал интенсивно растирать. Сначала я запаниковала, но постепенно расслабилась, прикрыла глаза. Тело обмякло, налилось свинцовой усталостью. Заснуть бы! Пусть я голая, пусть совсем рядом обнаженный мужчина, его плоть касается бедра, зато так тепло, приятно и спокойно.

Из мира грез о постели вырвал голос Филиппа:

– Как, Дария, совсем баиньки? А поблагодарить?