Лед и пламень

За год работы в Якутии я и не заметил, как из жителя юга превратился в убежденного северянина. Север - совершенно особая страна, забирает человека без остатка. Север завораживает. Ослепительно белые снега, безграничные просторы. Буйная короткая весна, светлые ночи. Непуганый мир животных и птиц. А уж охота была - лучше и не вообразить.

Выйдешь утром - краски чистые и ясные. Позднее я увидел такие на картинах Рериха и Рокуэлла Кента.

В далеком маленьком городке Томмот мы должны были построить дуговую, длинноволновую радиостанцию.

Томмот расположен на берегу Алдана. В те времена до ближайших приисков было 90 километров, до крупного города - вся тысяча. , - ,,

Начальником экспедиции был Петр Алексеевич Остряков, специалист своего дела, человек внимательный и суровый. Ранее он работал с Владимиром Дмитриевичем Бонч-Бруевичем. Позднее будет строить телебашню на Шаболовке.

Я был заместителем "по практическим делам", потому что монтировать радиотехнику, естественно, не мог, но получил задание сделать все для того, чтобы станция вступила в строй в намеченные сроки. Сроки строительства мы сократили почти вдвое, но для этого пришлось всей экспедиции работать, не жалея сил и времени.

Когда я сегодня вспоминаю эту свою первую поездку в суровые северные края, все видится далеким сном. Очень уж изменились и люди и обстоятельства.

В ту пору, что отстоит от нас на полвека назад, все было иным. Нельзя забывать, что молодой республике Советов приходилось тогда преодолевать тысячи и тысячи сложностей - становление всегда непросто, особенно в разоренной войнами стране. И в наших трудностях, как в капле воды, отразились общие.

Для радиостанции нужно было построить котельную. Топили ее дровами, и потому надо было сначала раздобыть котел. Я и нашел его - в Новосибирске. Но эту махину надо было доставить к железной дороге. Везти котел было не на чем. Обратился к местным руководителям. Общими усилиями нашли четыре огромных колеса петровских времен. Соорудили подобие телеги, намертво закрепили на ней котел, доставили на железнодорожную платформу. Доехали до Иркутска, потом - до Качуга. Оттуда на двух карбасах вниз по Лене. На веслах сидели строители. Плыли днем, на ночь останавливались. По пути купил я невод, чтобы ловить рыбу,- с питанием было плохо,- и эта покупка дорого мне обошлась: пока торговался, карбаса ушли. Пришлось всю ночь догонять их на лодке. К утру на ладонях были кровавые мозоли, но догнал.

По Лене мы плыли до устья Витима по течению, но по Алдану предстояло идти уже против течения. Помог нам секретарь Якутского обкома партии Максим Кирович Амосов. Максим Кирович был участником гражданской войны, воевал в армии, которой командовал М. Н. Тухачевский. Когда мы разговорились, Амосов, смеясь, признался, что на фронте ему было легче. И добавил, что маузер, который висел у меня на боку, не лишний. Я попросил Максима Кировича помочь пополнить людьми наш строительный отряд.

- Людей я, конечно, найду. Но прошу помнить: это контингент особый,ответил он.

Чтобы не возвращаться больше к "контингенту", расскажу заодно, как я платил зарплату. Деньги - очень много, на два года работы коллектива мне почему-то выдали сразу все в Москве. Пока ехали, прятать их было просто. А когда в наш небольшой коллектив влились чужие, отчаянные люди, надо было убрать пачки с червонцами подальше от лишних глаз. Куда? Отлучись из дому - все будет осмотрено. И мы нашли выход. Жил у нас в сенях дикий олененок, который ходил за Галей, как собака. Большую часть времени его держали в загородке, в сенях. Олененок топтался по траве, которая покрывала клеенку. А под клеенкой - кому придет в голову! лежали пачки червонцев.

Я делал вид, что уезжаю за зарплатой, а возвратившись с портфелем, набитым газетами, находил дома приготовленную Галиной Кирилловной ведомость и отсчитанную сумму денег.

Так вот, Максим Кирович Амосов дал нам лихтер - большую металлическую баржу - и попросил капитана парохода, шедшего вверх по Алдану, взять нас на буксир. Мы отправились дальше. Поразили меня, бывшего матроса, тамошние капитаны: они проводили пароходы там, где, казалось, и лодку-то провести сложно! Алдан - река порожистая, местами мелководная. Капитаны возили большие деревянные плоскости - вроде стен. Когда пароход становился на мелком месте - этими плоскостями перегораживалась река, вода поднималась, и судно могло преодолеть те несколько метров мелководья, которые были препятствием на пути. В Томмоте мы вырубили в тайге площадку и принялись за дело: выстроили необходимые здания, возвели две стометровые мачты. Приходилось мне много ездить, добывая то необходимые для строительства гвозди, то питание для рабочих. А с питанием дело обстояло совсем неважно, продукты были очень дороги. Оно и понятно: государство тратило 12 рублей на перевозку одного пуда муки - в ценах того времени.