Лёд (СИ)

По ровному льду, покрытому плотным снегом, мы шли гораздо быстрее. Берег отдалился, а потом и вовсе скрылся из виду. Отныне дорогу нам указывала лишь наша путеводная звезда — Звезда Севера.

Здесь она стояла высоко, почти у вершины неба. Когда мы видели ее над левым плечом, то знали, что идем верно — на восток. Но, снова и снова попадая в ледовые лабиринты, мы петляли, шли то к Звезде, то от нее, а то она вдруг оказывалась справа. Выбравшись из нагромождений, мы вновь поворачивали в нужную сторону, но обычно успевали в лабиринте уклониться к северу или к югу.

Другие звезды по-прежнему плыли в небе медленным хороводом. Большинство из них не сходило с небес, но те, чей путь пролегал над самым краем окоема, показывались в северной его стороне и скрывались в южной. По ним мы замечали время. Впрочем, во льдах мы быстро перестали считаться с кругами звезд — шли так долго, как только могли, отдыхали, пока не восстанавливали силы, и «день» с «ночью» у нас все время менялись местами.

Через десяток кругов мы уверились, что освоились с Ледовым Путем. Мы делали длинные переходы и медленно, но верно продвигались вперед. Мы стойко выносили мороз и постоянный ветер, тяжелый труд и грубую пищу. Нам не занимать упорства, у нас в достатке припасов. Значит, рано или поздно мы дойдем до Серединных Земель!

Но однажды стало ясно, что ни упорство, ни навык не заменят нам удачи.

На двенадцатый переход, когда мы снова шаг за шагом пробирались по ледовому лабиринту, ветер вдруг усилился, небо затянуло тучами, повалил снег. Поднялась такая вьюга, что не видно было и на несколько шагов вперед. Следы, оставленные разведчиками, тут же замело. Хорошо еще, что они были недалеко и сумели вернуться к нам, а не потерялись в бешеной круговерти!

Невозможно было идти в такое ненастье! Мы думали сначала переждать шквал, не разбивая лагерь. Но ветер все усиливался, мы начали замерзать. Волей-неволей пришлось прятаться в щелях у основания ледовых груд или в ямах, прикрыв их волокушами, с которых даже не сняли поклажу.

Мы забились в тесное укрытие втроем: я, Тиндал и Ниэллин. Ниэллин прижимал меня к себе, стараясь хоть немного согреть меня и самому согреться. Тиндал же ерзал и вертелся, как будто никак не мог найти удобного положения, а по временам, напротив, застывал, словно прислушиваясь к чему-то. Но что он может услышать сквозь свист и вой бури?

Когда я спросила, что ему неймется, он с досадой ответил:

— Не нравится мне это. Угораздило же застрять… Лед здесь слова доброго не стоит, а мы и двинуться никуда не можем!

Я пожала плечами. По мне, лед был как лед, видали мы и похуже. Но Ниэллин, обеспокоившись, перегнулся через меня к нему:

— Тиндал, думаешь, надо быстрее уходить отсюда?

— Да не знаю я…

Теперь мы прислушивались все трое. И, когда Тиндал крикнул: «Вот оно!», — мы с Ниэллином тоже услыхали отдаленный глухой стук и скрежет.

Звуки приближались. Лед содрогнулся под нами — раз, другой…

— Пошли зов Артафиндэ, а я скажу отцу! — велел Ниэллин.

И тут же меня настигло испуганное осанвэ Арквенэн — в их норе тоже чувствовалась дрожь льда.

Надо было Тиндалу сразу настоять на своем!

Испуганные, мы торопливо выбирались из укрытий. Снежная буря бушевала по-прежнему, в мутной мгле мы едва видели друг друга. Грохот стоял такой, что не было слышно собственных криков. Лед, прежде незыблемый, ходил ходуном, проседал и вспучивался прямо под нами.

До меня донесся отчаянный детский плач. Я всмотрелась — Элеммир с Айвенэн, бросив волокушу, оттаскивали детей от высокой ледяной груды, которая все больше кренилась в их сторону.

— Нет! Не туда!!! — заорал рядом Тиндал.

Он кинулся к ним, но у его ног разверзлась трещина, где бурлила черная, исходящая паром вода. Элеммир подтолкнул Айвенэн, та прыгнула к нам, даже не успев испугаться. Следом перелетели дети, которых Элеммир по очереди перебросил через трещину. Разводье быстро расширялось. Элеммир примерился, чтобы прыгнуть самому…

Вдруг лед содрогнулся с такой силой, что мы едва не попадали друг на друга. Льдина, на которой стоял Элеммир, раскололась и накренилась. На нее надвинулась шаткая ледяная груда — и обрушилась, погребая под собой, в крошево дробя край разводья. Когда чуть осела снежная пыль, мы увидели, как толкаются и крутятся в полынье обломки льда, густо усеявшие воду.

Элеммира не было.

Дети завизжали. Тиндал с воплем упал на колени, склонился над водой, будто сам хотел нырнуть вслед за другом. Я от ужаса и вскрикнуть не могла. Лед вокруг трескался, ломался, сминался, как мнется жесткий холст в руках швеи. Ниэллин схватил моего брата, оттащил от полыньи, что есть силы встряхнул:

— Ему не поможешь, он погиб! Ты проводник, ты чувствуешь лед. Спасай остальных!

Тиндал взглянул на него чуть ли не с ненавистью, но, схватив первую попавшуюся волокушу, ринулся прочь. Мы кинулись за ним.

До конца времен не забуду я того перехода!