Лед у подножья (СИ)

Эллисон нагнулась к ее шее, вдохнула запах ее волос, захотела в них зарыться, но Миша резко повернулась к ней лицом.

— Эй, ты щекочешь мне шею, — засмеявшись, произнесла она.

— Ты можешь остаться? — Эллисон хотела услышать честный ответ.

Это место связывало их. Этот город… как бы они к нему не относились, но он привнес в их жизнь очень хорошее. Он их объединил, сделал единым целым, и лишь воздух дремучего леса опьянил, заставив цепь натянуться. Но обе девушки не искали свободы.

— Я бы хотела провести с тобой всю жизнь, — Мишель ласково провела тыльной стороной ладони по щеке Эллисон.

Автогонщице хотелось заплакать. Она так долго прятала от всех чувства, но теперь не боялась раскрыться. В глубине души она хотела открыть душу этой веселой девчонке, прятавшей шипы от детских ран, превращавшейся из угловатой девочки-пацанки в красивую девушку, отпускавшую волосы и начавшую краситься.

В жизни Эллисон происходило много всего, но с Мишель все было иначе. Она меняла привычный мир, даря незнакомые чувства и ощущения, переполнявшие автогонщицу. Но одно она чувствовала наверняка — радость…

— Мне не кажется… Я чувствую, что ты для меня значишь многое, — прошептала Эллисон. — Мишель…

На губах застыло любимое имя. Возлюбленная опустила взгляд, и тогда их губы соприкоснулись.

Первый поцелуй… Он был полон нежности. Эллисон робко покрывала губы возлюбленной своими, пока не почувствовала промелькнувшую меж ними искру. Губы Мишель были теплыми, страстными, зовущими. Они сплелись в единое целое, срывали имена с уст друг друга, но часто останавливались, словно боялись лавины чувств.

Наконец, Мишель отстранилась. Глаза ее сияли счастьем. Зрачки не казались черными, скорее, цвета теплого кофе, такие же бодрящие и красивые.

И Эллисон казалось, что и подруга видела в ней то же самое.

*****

Ночь вступила в свои права нежданно-негаданно. Эллисон зябко ежилась в постели, ибо после горячего страстного поцелуя ничто не могло ее согреть.

Она вспомнила поговорку, которую любил упоминать Хироши: счастье не за горами, а за лесами. Так шутили японцы, которых со всех сторон окружали горы. Вот только Хироши вкладывал в поговорку иной смысл. Он считал, что счастье невозможно найти, оно само должно найти тебя.

И Эллисон этому верила. Она ведь не искала встречи с Избранной. Зато теперь была счастлива.

Мишель тоже возилась в постели. Обычно она спала, как убитая. Теперь же шуршала, словно ежик, зарывшийся в осенних листьях.

— Не спится? — еле слышно прошептала Эллисон.

Шуршание прекратилось. Автогонщица вздохнула. Похоже, возлюбленная все-таки заснула. А вот у нее еще долго по спине будут бегать мурашки.

— Ага, — засопела Мишель.

Эллисон приподнялась на кровати и повернулась в сторону Избранной. Та тоже зябко куталась в одеяло. Наверное, ветер пригнал в их комнату холодный воздух с индиговой реки.

Помутнение, наваждение — как ни назови, а результат останется тем же. После незабываемого утра Эллисон осмелела. Она поднялась с кровати и дошлепала до постели Мишель, в которую нырнула. Кожа подруги оказалась довольно холодной.

— Не бойся, я тебя отогрею, — прошептала ей на ухо Эллис.

Она обняла черновласую красавицу за талию и притянула к себе. Сильно-сильно.

— Задушишь, — прохрипела Мишель, заставляя слегка ослабить хватку.

Зато и она пошла навстречу. Тоненькие пальцы Избранной переплелись с перстами автогонщицы. В комнате стало чуточку теплее и уютнее.

Если бы в том бою с Алисией Мишель не одержала победу… Эллисон не простила бы себе невмешательства. Она так боялась потерять эту черноволосую девушку, такую нежную и трогательную, тщательно оберегавшую от всех свои чувства. А Миша и впрямь была красива. Точеная талия, нежная кожа, бездонные глаза, в которых так хотелось утонуть…

В теплых объятиях сон навалился тяжелой ношей. Первой заснула Мишель. Эллисон слушала ее мелодичное дыхание, ощущая биение сердца. Биение в унисон с ее сердечком.

— Мне ничего не нужно без тебя, — прошептала автогонщица, и на лице возлюбленной даже сквозь сон проступила улыбка.

*****

Утром Зейн улыбался слишком слащаво, за что чуть не получил расшитыми подушками.

— Вы прям лучитесь изнутри, — смеясь, произнес он.

— Завидуй молча, — не сговариваясь, выпалили девушки.

Миша потянулась к вафле одновременно с возлюбленной. Эллисон отдернула руку, уступая. Но и Мишель не собиралась покушаться на святое.

— Если вы так и будете друг другу уступать, то вафлю съем я, — угрожающе произнес Зейн.

Эллисон нашла соломоново решение, разделив вафлю между ними тремя.

— Но мы же спасем мир, верно? — жуя, спросила Мишель. — Если… если вдруг нам не поверят? Вы же пойдете со мной?

— Конечно, — кивнула Эллисон. — Даже не думай о другом.

— Разумеется, — подтвердил Зейн.

— А что бы вы попросили в награду за победу?

Вопрос провокационный. Но Мише очень хотелось получить на него ответ. Пока что она желала только покоя. Но, может, она что-то упускает, что-то важное? В сказках герой всегда получал законную добычу. Рыцарь — принцессу, искатель приключений — мешок с золотом. Что-то должно было достаться и им.