Леди GUN

– Не убивайте! Не убивайте! – Борис брезгливо посмотрел на этот уродливый животный комок, который и сам-то себя в эту минуту не считал человеком. На кушетке стоял в ночной рубахе маленький мальчик лет десяти с взъерошенным рыжим чубом. Его голубые глазки заволокло мутью, ротик вспух и расплылся кляксообразным красным пятном по всему лицу. Он пребывал в беспамятстве, разбитый и расклеенный, руки и ноги словно болтались на растянутых резинках, как у куклы. Мальчик громко рыдал, глаза и носик выпрыскивали реки слез и слизи.

– Прекрати сопеть, сказал! А ну, марш отсюда! Бегом! – повелительно произнес Борис. Мальчик, опасаясь, что дядя может передумать, рысью бросился к люку. Но возле люка он стал копошиться. Мальчик не решался спускаться, не веря, что его не тронут. – А ну, быстро отсюда! – подогнал Борис. – А с этим Аполлоном мне надо разобраться. – Мальчик перестал плакать. Дядя подтвердил, что отпускает его, значит, он не погонится следом.

Пацан шмыгнул в люк и был таков. Симеон еще крепче поджал колени. Он хныкал, как младенец. Сегодняшний день так прекрасно начинался. Такая весть пришла из Москвы. Он даже выпить себе позволил. И вот за долгие недели воздержания и ущемления себя во всем, за все эти переживания и мытарства он чуточку расслабился, осмелился последний раз «немножко согрешить». Когда еще доведется в Киеве, на новом месте. Мысленно он уже был там. Неужели все насмарку? Этот человек преследует его, чтобы убить. Борис заговорил. Симеон превратился в одно большое ухо.

– Ай да Симеон, ай да универсальная машина, ай да гнида! Что молчишь, язык в зубах застрял? Поздравить тебя пришел, как теперь тебя величать, Ваше блаженство?

– Не убивай… все отдам! Все, что хочешь, сделаю! Все деньги свои отдам, не убивай. – Вылупив глаза, Симеон снова принял свою излюбленную, как полагал Борис, позу. Он встал на четвереньки.

– Ты находишь возможным в такой ситуации со мной торговаться, мразь? – сказал Борис, но призадумался. А что, этот компромат куда выигрышнее всех остальных. Тут есть над чем поработать. – Дело пахнет скандалом, – прибавил он. – Интересно, какие песни будет исполнять церковный хор мальчиков-сирот из России в редакциях венских газет под натиском репортеров. Уверен, их не раз попросят на бис.

– Умоляю, не губи, я сделаю все, – бормотал сквозь крокодильи слезы епископ.

– Но ведь ты ничего не умеешь делать, да и я не работодатель. – Стараясь разговаривать с Симеоном спокойно, Борис не был уверен, что его рука сама, наперекор усилиям воли, не приложится к физиономии епископа. – В качестве сексуального маньяка ты можешь пригодиться разве что как пособие для студентов мединститута.

– Не убивай! – что было мочи заорал Симеон.

– Что, заклинило? – цыкнул Борис, скривив губы в омерзении. – Сука, выполнишь все мои условия, если не хочешь быть подвешенным за яйца.

– Все, все выполню, все сделаю, любые условия… Что, что надо сделать? – с облегчением затараторил епископ, будто только что заново родился. А оказывается, не все потеряно, раз этому человеку что-то от него нужно. Значит, его не убьют прямо сейчас. Симеон застыл в нетерпении услышать требования шантажиста.

– Завтра все узнаешь, – фыркнул сквозь зубы Борис. – А сейчас я иду проблеваться.

Борис уже собирался задвинуть за собой люк, но вдруг у него возникло ощущение, будто он что-то забыл. Борис вернулся, подошел к Симеону и от всей души, не жалея косточек, врезал ему в лоб. Симеон потерял сознание. Боря сказал «До завтра» и спустился вниз – к выходу. Его действительно тошнило.

* * *

Деньги сами плыли в руки. Но просто денег Борису было уже мало. Упустить такой шанс нельзя. Он дается один раз в жизни. Симеон, естественно, вывернет все карманы и отчалит в СССР, а там его не достать. Да и здесь грех медлить. Эта шельма раскопает малейшую возможность увернуться от возмездия. К тому же он наверняка уже сидит на чемоданах. Возьмет и уедет. Ищи ветра в поле. Борису не давала покоя одна сногсшибательная идея.

«Ограничиться деньгами? А не маловато ли для этого извращенца? А что, если… Это неимоверный риск, – по коже бежали мурашки. – Что, слабо устроить свою собственную жизнь, жизнь Лены и ее детишек». Раздумывать было некогда. Он пошел к епископу требовать выполнения условий, ввергших Симеона в такой ужас, который по мощи можно было сравнить лишь с тем состоянием, что постигло епископа во время ночного визита Бориса в часовню. Однако Симеон выполнил все, как и обещал…

Что касается денег. Сумма, запрошенная Борисом, превышала плату Седому и Кабану, которая причиталась этим жуликам за похищение новорожденного, не в три, как было условлено с ними, а в четыре раза. Она равнялась сорока тысячам шиллингов. У епископа не оказалось столько денег, поэтому часть из них, а не хватило пятнадцати тысяч, он выплатил иконами, списанными задним числом. Это доставило Борису особое удовольствие. Ведь роли теперь переменились.