Леди Искусительница

— У вас есть еще книги?

Чаффи был среди тех помощников Гарри, которые обыскивали библиотеку. Кейт поневоле усмехнулась:

— Вам повезло, что мы не заставили вас просматривать их все.

Пьеса оказалась не так хороша, как ожидалось. Время от времени «повесы» заглядывали в ложу засвидетельствовать почтение. Кейт радовало, что они приехали поддержать Гарри. Этим вечером они лишний раз укрепили ее чувство защищенности, особенно когда с удовольствием взяли на себя роль аудитории для ее свиты, которая надоедала ей больше, чем обычно.

К третьему антракту у нее разболелась голова, как она считала, от избытка терпения — от необходимости держать язык за зубами в разговорах с исполненными благими намерениями знакомыми. Особенно с ее поклонниками-юнцами. Решив вдохнуть свежего воздуха, Кейт взяла за руку Гарри и вслед за Чаффи и Би вышла в фойе выпить шампанского.

Вдруг Би неблаговоспитанно воскликнула:

— На судне! Право руля!

Гарри огляделся. Кейт вздохнула:

— Это было неизбежно.

— Что неизбежно? — спросил Гарри, глядя теперь на Би, которая снова погрузилась в благородное молчание.

Кейт осмотрелась.

— Мои родственники.

Чаффи кивнул:

— Конечно. Герцогский парусник. Хорошо сказано, леди Би.

Глинис бросилась им наперерез, как фрегат, преследующий линейный корабль.

— Как вы смеете?

Кейт вздохнула.

— Добрый вечер, Глинис. Как приятно вас встретить.

У ее невестки был такой вид, как будто она вот-вот взорвется, ее фарфоровые щеки горели туберкулезным румянцем, опущенные по бокам руки сжимались в кулаки.

— Вам здесь нечего делать, и вы это знаете. Как вы посмели выставить напоказ это… существо?

Кейт игнорировала выпад.

— Полагаю, вы встречались с моим мужем, майором сэром Гарри Лиджем. Гарри, могу я представить вам Глинис, герцогиню Ливингстон. Я признаю родственников, но не хочу, чтобы с Глинис случился припадок в театре. О, а вот и вы, Эдвин, — сказала она брату, который стоял позади жены. — Вам надо говорить громче, или никто вас не заметит.

Кейт повернулась к Гарри, как если бы сообщала секрет.

— Склонитесь к ее руке, Гарри. Только не лизните. Это не принято.

Она увидела, что Гарри старается не улыбнуться.

— Очень рад, ваша светлость.

— Вас действительно не волнует, на кого вы ополчились? — произнесла Глинис, не сводя глаз с Кейт. — Я не удивилась бы, если бы вы явились с единственной целью — разрушить помолвку Элспет.

Кейт подняла бровь:

— Малышка Элспет? Боже, как летит время. Я надеюсь, вам нравится ее жених.

— Это не может вас интересовать. А почему на вас эти изумруды?

Кейт не удивилась вопросу. В самом деле, она в первый раз надела этот гарнитур, поскольку адвокат семьи оставил его ей, но Кейт не была уверена, что это не вызовет негодования. Хотя после того, что она узнала о своем отце, она не могла понять, почему он оставил гарнитур ей. Украшения принадлежали ее матери, в гарнитур входили браслеты, сережки, ожерелье и диадема с изумрудами и жемчугом, которой она украсила свою высокую прическу.

— Ну, — сказала она, наслаждаясь воинственным огнем в глазах Глинис, — не думаю, чтобы к этому платью подошли бы рубины.

Если бы это было возможным, Глинис разъярилась бы еще больше.

— Эти изумруды принадлежат герцогине, и вы знаете это. Эдвин, как она завладела ими?

Кейт ждала, что скажет брат.

— Ну, ее…

— Нет-нет, — запротестовала Кейт, вдруг развеселившись. — Позволь мне, Эдвин. Видите ли, Глинис, Эдвин, отсылая их, по-видимому, не решился сказать вам, что отец оставил их мне в своем завещании.

— Отослал их адвокат, — выпалил Эдвин, — и это мама…

Он замолчал, лицо его покраснело. Кейт тоже молчала.

Ее мать. Так что изумруды ей оставила она. И она позаботилась, чтобы Кейт получила Исткорт.

— Разумеется, — сказала Кейт, твердо решив, что не поддастся слабости и не заплачет в присутствии брата. — Видите, Глинис? Вам следовало бы знать. Если бы это зависело от Эдвина, я бы никогда не увидела их. Как неудачно, что адвокат отца оказался педантичным. Но хватит об этом злосчастном ожерелье. Расскажите мне об Элспет.

Глинис не шутила.

— Вам сейчас полагалось сидеть в сумасшедшем доме. Вам надлежит быть там, где вы не могли бы и дальше унижать вашу семью.

Кейт хотела ответить, но ее заслонил собой Гарри. Он не сделал никакого угрожающего жеста, но от звуков его тихого голоса по спине Кейт пробежала дрожь.

— Мне кажется, это ее семья делает все, чтобы унизить себя. Вам повезло — моя жена благороднее, чем вы. Будь моя воля, я изобличил бы вас.

— Изобличил нас? — взвился Эдвин. — В чем? В том, что я защищаю свою семью? Как вы смеете?

— Как вы смеете? — отвечал Гарри. — Считается, что мужчина обязан защищать свою сестру, а не терроризировать ее. Слава Богу, вы уже никогда не сможете распоряжаться ею.

Лицо Глинис стало почти багровым.

— Вы угрожаете нам? Кто вы такой, как вы думаете?

Полностью сраженная холодным огнем, полыхавшим в синих глазах Гарри, когда он вступился за нее, Кейт широко улыбнулась:

— Ну, он мой муж. А я, Глинис, дочь герцога и вдова герцога. Что означает, если мне не изменяет память, на одного герцога больше, чем у вас.