Леди из Фроингема

– Нет, мисс Адамсон, я заметил вас, только когда вы поднялись по ступеням. Я шёл сюда кружным путём, через старые конюшни. А привело меня в часовню – вы не поверите! – любопытство. Леди Элспет была моим близким другом, что бы ни говорили злые языки, и меня ошеломила мысль, что она скоропостижно умерла здесь, в заброшенной часовне, совсем одна, от загадочного сердечного припадка. Вот я и решил взглянуть на это место. Признайтесь, всё было так, как предположил инспектор? Вы назначили встречу, а когда ей стало дурно, испугались и сбежали?

– Я уже говорила это, мистер Финч, и готова повторить вновь: я не писала эти записки и не назначала встреч ни леди Элспет, ни Бернадетте. Записки с таким же успехом мог написать кто угодно – например, вы.

– Ну и зачем бы мне это понадобилось? – ухмыльнулся Оскар Финч. – К чему, по-вашему, мне было плести интриги? Или вы намекаете, что я заманил леди Элспет сюда и сказал ей что-то такое, что вызвало сердечный припадок, привёдший к смерти?

– А вообще бывает, чтобы человек умер от потрясения? – Оливия вдруг ухватилась за это предположение. – Может такое произойти – в жизни, я имею в виду, а не в бульварных листках о всяких ужасах, которые по субботам продают мальчишки-газетчики?

– Ну-у-у, у кролика или мыши, например, может разорваться сердце от испуга, – неуверенно протянул Финч. – Такое бывает, и в этом нет ничего удивительного. Дело в том, что нервная система у грызунов устроена несколько иначе, чем у животных других видов, в частности…

– Но леди Элспет не кролик и не мышь, – перебила его Оливия. – Может быть, у неё были проблемы со здоровьем? День и правда был неимоверно знойным. Я знала одного человека, который пострадал от апоплексического удара после того, как в жаркий день прошагал десять миль без единой передышки. И я сама видела, как леди Элспет ощутила недомогание. Ей стало дурно ещё у загона со свиньями, где вы так отчаянно сражались за главный приз, – позволила она себе небольшую колкость.

– Почему же вы не настояли на том, чтобы пригласить к леди Элспет доктора? – с вызовом спросил Финч, не простивший намёка на свой бесславный проигрыш матушке Ландрас.

– Да откуда же я могла знать, что дело настолько серьёзное? – Оливия решительно отмела обвинение. – Да и заставить леди Элспет спокойно усидеть на месте не так уж легко. Единственное, что она позволила мне для неё сделать, так это принести лимонад и смочить виски одеколоном – и как только ей стало лучше…

– Да, да, это очень похоже на леди Элспет, – не слишком вежливо перебил её Финч и вдруг принялся с любопытством осматривать дверные петли.

Он присел на корточки и провёл пальцами по железной скобе, а потом обнюхал их. Хмыкнув, поднялся на ноги и, передав Оливии фонарик, вытащил из кармана брюк платок и тщательно вытер ладонь.

– Масло, – пояснил он. – Машинное масло. Кто-то недавно смазал петли.

– Но это ведь не означает, что…

– Конечно, нет, – без запинки ответил Финч. – Петли мог смазать садовник. Возможно, часовня не так уж и заброшена, как многие думают, – и он протянул руку за фонариком.

Яркий свет обнажил разрушения, которые нанесло часовне безжалостное время – стропила прогнили, железные стяжки проржавели, стены и веерный свод были покрыты трещинами и пятнами, щербатые каменные плиты пола крошились под ногами. От внутреннего убранства не осталось ничего, только железный крюк в потолке, потемневшее от времени деревянное распятие на противоположной от входа стене и над ним узкое двустворчатое окно с витражами. Слева от него находилась низкая дверь, и Оливия, подойдя к ней и толкнув, убедилась, что та заперта. Нагнувшись, она, сощурив один глаз, осмотрела замочную скважину, а после, по примеру Финча, провела пальцами по дверным петлям, и он не преминул высмеять её поведение:

– Не впадайте в крайности, мисс Адамсон, – посоветовал ей Финч снисходительно. – Это всего лишь старая часовня, а не приют контрабандистов. Здесь нет скрытых комнат и потайных ходов. Признайтесь, в детстве вы зачитывались приключениями Алого Пимпернеля и леди Молли.

– Вы на редкость проницательны, мистер Финч, – в тон ему ответила Оливия, нисколько, впрочем, не устыдившись. – А что в детстве читали вы? Киплинг, Брэм?

– Почти угадали, – Финч радостно рассмеялся, будто воспоминания о детстве доставили ему неподдельное удовольствие, и Оливия вновь поразилась тому, как преображается его лицо, лишаясь маски надменности, – и Брэм, и, конечно же, Лофтинг. В приюте, в котором я рос, была чудесная библиотека. Нам, воспитанникам, дозволялось читать столько, сколько захочется, и мы вовсю пользовались этой привилегией. В общем-то, чтение и определило мою дальнейшую судьбу. Я всегда воображал себя доктором Дулитлом и однажды даже подлатал охромевшего кухонного кота, соорудив ему шину и повязку из подручных материалов.

– И что с ним стало потом? – заинтересовалась Оливия.