Леди из Фроингема

– Я бы на это не рассчитывала. В Мэдли не подают алкоголь, – и Оливия ущипнула брата, чтобы он перестал как зачарованный глазеть на баронессу и приготовился играть свою роль как следует.

***

Джордж Понглтон оказался намного выносливее своей супруги. Он с видимым удовольствием отвечал на вопросы о Мэдлингтоне и, не обращая внимания на зной, ещё раз провёл гостей по обширному саду, не упуская ни единой возможности углубиться в историю своего родового гнезда. Почти до самого чая близнецам и баронессе фон Мюффлинг пришлось осматривать поместье, демонстрируя живейший интерес и скрывая усталость.

Оливия получила возможность приступить к исполнению намеченного плана лишь тогда, когда Джордж повёл всех осматривать южную сторожевую башню, оставшуюся с тех времён, когда Мэдлингтон-Касл исполнял роль фортификационного укрепления. Башня достраивалась в течение нескольких веков и сохранилась весьма неплохо, но снизу смотрелась устрашающе. Высокая, не менее сорока футов, с зубчатым каменным выступом поверху, она казалась уродливым наростом на теле холма, и Оливии вспомнилась её фантазия, будто глубоко под землёй покоится уснувший доисторический ящер, чей гигантский окаменевший гребень показался из почвы, обнажённый йоркширскими ветрами и ливнями. Она тронула рукой потемневшие от времени камни, покрытые кое-где редким рыжеватым мхом, и поразилась тому, что они холодны, как могильная плита.

Наверх вели растрескавшиеся ступени винтовой лестницы, и Джордж шагнул на них первым, не умолкая ни на секунду и ожидая от своих гостей, что они без колебаний последуют за ним. Приложив палец к губам, Оливия пропустила вперёд Филиппа и баронессу, торопливо обошла башню и зашагала вдоль стены по направлению к часовне.

Расчёт её строился на том, что Джордж не позволит Филиппу и мисс Прайс спуститься до тех пор, пока не будут рассказаны все истории славных деяний его предков, услышанные им от отца. Это должно было занять не меньше, чем три четверти часа, как раз до того момента, как Анна и Хигнетт начнут накрывать к чаю.

Идти было недалеко – достаточно обойти стену и пересечь открытое пространство лужайки, – но Оливия избрала кружный путь. Ей ни к чему было привлекать к себе внимание тех, кому могла прийти охота выглянуть в окно.

Под прикрытием хозяйственных построек она преодолела бо́льшую часть пути, но, когда проходила мимо заброшенной конюшни, её услышала звуки, доносившиеся оттуда – захлёбывающийся восторгом детский смех, сопровождающийся тоненьким свистом, словно где-то рядом крутили водяное колесо.

Оливия подошла ближе, заглянула в просвет между дверями и судорожный вскрик застрял в горле – на неё стремительно неслась белая фигура с развевающимися волосами и раззявленным в немой жалобе алым ртом, – и она отшатнулась, ступив, не глядя, в наполовину вкопанный в землю металлический жёлоб, и тут же ощутила резкую боль в лодыжке.

Несколько секунд она нелепо вертела руками в воздухе, но всё же не удержалась на ногах и упала на спину, больно ударившись головой о притаившийся в густой траве камень. Сами собой из глаз полились слёзы, и какое-то время Оливия просто лежала, ни о чём не думая, на мягкой подстилке из трав, наблюдая за тем, как огромное пухлое облако вкрадчиво обволакивает злобный раскалённый шар, в который за эти дни превратилось солнце.

И детский хохот, и посвистывание всё продолжались, не смолкая, и именно это привело её в чувство. Морщась от ноющей боли в ноге, она села и ощупала затылок. Крови не было, но под кожей обнаружилась небольшая шишка, волнами рассылающая боль по всей голове. Злость на себя придала ей сил, и Оливия решительно встала, стараясь беречь подвёрнутую ногу, и рывком распахнула двери конюшни.

Две пары мальчишечьих тёмно-ореховых глаз уставились на неё в испуге. У куклы, мешковато сидевшей между ними, глаз не было вовсе. Все трое сидели на деревянной крестовине, обмотанной ржавой цепью и уходившей куда-то под потолок. По широкой амплитуде импровизированные качели двигались то на Оливию, то от неё, пока один из мальчиков Бернадетты, тот, что постарше, не спрыгнул ловко на пол и не остановил их на излёте.

Сглотнув, Оливия хрипло спросила, указывая на жуткую куклу:

– Где вы это нашли?

– Здесь, – старший показал куда-то себе за плечо. – Мы играли и нашли её за загородкой, в соломе. Мы не должны были её трогать, да? Это ваше? – речь мальчика была правильной и чёткой, почти без акцента.

Оливия отрицательно покачала головой и тут же чуть не вскрикнула от пронзившей шею резкой боли.

– Нет, она мне не принадлежит. Но я хотела бы узнать, кто её хозяин, – Оливия улыбнулась, чтобы не напугать детей излишней серьёзностью.

Мальчишки пожали плечами, а младший, прикрыв обеими ладошками рот, спрятался за старшего брата и смотрел на растрёпанную Оливию из-за его плеча, испуганно тараща глаза.

***