Леди Полночь

Джулиан сбежал по лестнице, услышав громкий, настойчивый стук в дверь Института. Он был босиком – туфли надеть он еще не успел. Закончив уборку после завтрака, он целый час убеждал дядюшку Артура, что никто не крал у него бюст Гермеса (он стоял у него под столом), а затем обнаружил, что Друзилла заперлась в игрушечном домике Тавви в знак протеста против того, что ее не взяли с собой на ужин накануне. Тавви выяснил, что Тай держит у себя в комнате скунса, и тут же расплакался. Ливви пыталась убедить брата выпустить скунса обратно на волю, но Тай полагал, что, переведя строки По, заслужил себе право этого скунса оставить.

Марк, единственный из братьев и сестер, который не беспокоил в тот день Джулиана, где-то прятался.

Джулиан распахнул дверь. На пороге стоял Малкольм Фейд. На нем были джинсы и толстовка – явно дорогая, судя по количеству грязи и дыр, размещенных на ней весьма художественным способом. Кто-то явно потратил время и деньги, чтобы порвать эту толстовку.

– Знаешь, не стоит так дубасить в дверь, – сказал Джулиан. – У нас здесь полно оружия как раз на случай, если кто-то решит вломиться внутрь.

– Хм-м, – протянул Малкольм. – Не вижу связи между твоими утверждениями.

– Правда? По-моему, связь очевидна.

Фиолетовые глаза Малкольма сверкали, а это обычно означало, что он в особенном настроении.

– Войти можно?

– Нет, – ответил Джулиан.

В голове вертелась мысль о Марке. Марк был наверху, а Малкольму нельзя было его видеть. Возвращение Марка было слишком большим секретом, чтобы просить Малкольма хранить и его, и слишком большой подсказкой о причинах расследования.

Джулиан всем своим видом продемонстрировал безграничную вежливость, но не сдвинулся с места и не пустил Малкольма в холл.

– Тай притащил скунса, – объяснил он. – Поверь мне, ты и сам не захочешь заходить.

Малкольм насторожился.

– Скунса? – переспросил он.

– Самого настоящего скунса, – кивнул Джулиан. Он не сомневался, что лучшая ложь всегда основана на правде. – Тебе удалось что-нибудь перевести?

– Пока нет, – ответил Малкольм. Он повел рукой – легко, почти незаметно, – и у него на ладони появились листы с частично переведенными письменами, которые передали ему ребята. Порой Джулиан забывал, насколько силен был Малкольм в магии. – Но я выяснил их происхождение.

– Правда? – Джулиан придал себе удивленный вид. Они уже знали, что надписи были сделаны на древнем языке фэйри, но не могли сказать об этом Малкольму.

С другой стороны, так у них появлялся шанс проверить, правду ли сказал им Волшебный народ. В глазах Джулиана появился искренний интерес.

– Постой-ка, может, это и не письмена, – пробормотал Малкольм, просматривая бумаги. – Больше похоже на рецепт апельсинового торта.

– Вовсе нет, – сказал Джулиан, скрестив на груди руки.

Малкольм нахмурился.

– Я точно недавно искал рецепт апельсинового торта…

Джулиан молча закатил глаза. При общении с Малкольмом даже ему, бывало, не хватало терпения.

– Ладно, забудь, – сказал Малкольм. – Он был в журнале «О». А это… – Он постучал по бумаге. – Это древний язык фэйри – вы были правы, этот язык появился раньше Сумеречных охотников. Вероятно, в ближайшие дни я смогу выяснить больше. Но я пришел не поэтому.

Джулиан выжидающе посмотрел на него.

– Я изучил яд, которым была пропитана та ткань, что ты прислал мне вчера вечером. Проверив его на различные токсины, я пришел к выводу, что это катаплазма – экстракт редкого вида белладонны, смешанный с демоническими ядами. Он должен был тебя убить.

– Но Эмма меня вылечила, – сказал Джулиан. – Руной ираци. Значит, ты говоришь, что нам нужно искать…

– Я не говорил ничего о поисках, – перебил его Малкольм. – Я говорил, что никакая руна ираци не могла тебя вылечить. Даже делая скидку на силу парабатаев. Одним словом, ты совершенно точно не мог выжить. – Его удивительные сиреневые глаза замерли на Джулиане. – Не знаю, кто из вас сделал это, ты или Эмма, но это просто невероятно. По всем законам ты должен быть мертв.

Джулиан медленно поднялся по лестнице. Со второго этажа доносились крики и громкие голоса, но, похоже, все было в порядке. Любому, кто опекал четырех детей, было жизненно необходимо научиться отличать игривые крики от настоящих, и Джулиан давно освоил этот навык.

Он все еще думал о том, что Малкольм сказал о катаплазме. Узнать, что ты должен быть мертв, оказалось весьма неприятно. Конечно, оставалась небольшая вероятность, что Малкольм ошибся, но почему-то Джулиан сильно сомневался в этом. К тому же Эмма, кажется, упоминала, что в точке пересечения лей-линий росла белладонна.

Стоило ему свернуть в коридор, как все мысли о ядах и лей-линиях вылетели у него из головы. Комната, в которой стоял компьютер Тиберия, была залита светом. Оттуда доносился шум. Джулиан подошел к двери и заглянул внутрь.

На мониторе компьютера мелькали кадры из видеоигры. Марк сидел перед ним и отчаянно стучал по кнопкам на джойстике, пока на экране прямо на него несся грузовик. С громким хлопком он повалил его героя, и Марк толкнул джойстик в сторону.

– Этот ящик явно служит Владыке Лжи! – негодующе заявил он.