Леди с клыками

— Да? — я с сомнением почесала лоб пистолетным дулом и, обжегшись, грязно выругалась. Ствол от стрельбы нагрелся, являя собой доказательство того, что из него было выпущено немало пуль. Барабана два? Да нет, мало, у Амели стенки толстые, не меньше трех надо, чтобы такую температуру дать. А что же это со мной такое было? Воспоминания о прошедшей перестрелке не то чтобы, отсутствуют, они есть но кажутся каким-то сном. Вот я ссаживаю с седел первых четырех орков, Гроткар раз за разом разряжает свой чудовищный дробовик в размалеванное нечто, вероятно являющееся шаманом, поскольку его прикрывает мощная магическая защита и то ли последним, то ли предпоследним выстрелом, убивает его на повал, Торкат разряжает свою двустволку не пойми куда и валится с ног, словив пулю в живот… Торкат?!

Быстрый взгляд на гнома выявил абсолютно здоровую коренастую бородатую тушку, чего-то делающую с големом, маскирующимся под чемодан. Кровь с него не капала и стонов боли не было. Наверное, хитрый подгорный житель хорошую кирасу под одежду надел, она его и спасла, как минимум, от серьезной раны. В принципе, имей я его выносливость, то же самое сделала бы.

Остаток боя тоже ничем особым не выделялся. Я и Лаэла тренировались в скоростной снайперской стрельбе, а быстро сокращающиеся в числе орки дырявили стенки вагона и друг друга, но в нас ни разу не попали. Видно гном поймал действительно случайную пулю.

Но все же, что это было такое? Знаменитое кровавое безумие вампиров? Не похоже что-то… Я не бросилась на орков с голыми клыками, желая разодрать их тела в поисках алой влаги, ни тогда, в горячке битвы, ни сейчас, когда опасности, в общем-то нет и можно в принципе подкрепиться, если хочется. Взгляд на остывающие тела принес однозначный вердикт: не хочется. Но и сама мысль о том, чтобы попробовать на вкус эти трупы особого отвращения не вызывает, вот только непонятно откуда появляется уверенность, что их перед употреблением неплохо бы сначала помыть. И, возможно, полить соусом. Не характерный образ мышления для людей, гномов или эльфов, если верить всем тем книгам, которые попадались мне в библиотеке. Но и для вампиров то же, кажется, не совсем то. Эх, тяжела ты, участь полукровки.

— Клер? — Торкат почему-то отвлекся от своего занятия и принялся заглядывать мне в глаза. — Ты точно в порядке?

— Не лезь к ней! — прикрикнул на него брат. — Не видишь что ли, отходняк у нее. У берсеркеров так всегда бывает, вспомни дедушку.

— Я в порядке, — пара взмахов головой прояснили сознание и отогнали ненужные в бою мысли куда-то далеко. — Как обстановка?

— Паровоз стоит, — меланхолично доложила эльфийка, уши которой вырвались из под прически и сейчас шевелились, как плавники у какой-то крупной рыбы. — Кто-то один отстреливается, остальные плачут или кричат. В шестом купе от нас насилуют иностранку откуда-то с юга, очень уж характерно она орка проклинает. Точное количество зеленых не скажу, но много. Очень много. Может быть даже полсотни. И нет гарантии, что слышу всех.

— Идеи есть? — Вроде бы логичный вопрос, заданный вполне приличным серьезным голосом по какой-то странной причине вызвал бурный, хотя и сдавленный смех, перешедший в сдавленное рыдание у эльфийки и кашель у Торката. Видимо для эльфийской психики Лаэлы происходящее стало последней каплей, а у пуленепробиваемого гнома под кирасой или сломаны ребра или, что скорее всего, особенно зная искусство подгорных оружейников, просто гигантская гематома, сиречь в просторечии синяк на пол пуза. Пока я успокаивала эльфийку, Гроткар с вдумчивым видом поскреб где-то в глубине своей бороды и выдал:

— Да что думать — перестрелять всех и посмотреть что с паровозом, может удастся отремонтировать.