Леди Сьюзан

Однако, не желая действовать, исходя лишь из собственных недостаточных познаний о силе и выносливости лошадей, я проконсультировалась с форейтором, и он полностью поддержал мое мнение по данному вопросу. Таким образом, мы приняли решение сменить лошадей в следующем же городе и проделать оставшуюся часть путешествия на почтовых… Когда мы добрались до последней гостиницы на нашем пути, отстоящей лишь на несколько миль от дома родственника Софии, то, не желая столь неожиданно и необдуманно навязывать ему свое общество, мы написали ему чрезвычайно изысканную записку, где представили отчет о своем стесненном и печальном положении, а также о намерении провести несколько месяцев в его доме в Шотландии. Отправив письмо, мы тут же приготовились последовать за ним лично и уже с данной целью садились в экипаж, когда наше внимание привлекло появление во дворе гостиницы кареты с гербом в сопровождении четырех всадников. Из кареты вышел весьма пожилой джентльмен. При первом же взгляде на него моя чувствительность чудесным образом взволновалась, и как только я взглянула на него во второй раз, безотчетная приязнь шепнула моему сердцу, что это мой дедушка. Будучи убежденной в правильности своей догадки, я мгновенно выпрыгнула из экипажа, в который только что села, и, последовав за почтенным незнакомцем в комнату, куда его проводили, бросилась перед ним на колени и стала умолять признать во мне свою внучку. Он вздрогнул, но, тщательно рассмотрев мои черты, поднял меня с колен и, обняв за шею, воскликнул: «Истинно признаю тебя! О да, милое подобие моей Лаурины и дочери Лаурины, милый образ моей Клавдии и матери моей Клавдии, я истинно признаю тебя дочерью одной и внучкой другой». Пока он так нежно обнимал меня, София, изумленная моим поспешным уходом, в поисках меня вошла в комнату. Не успела она заметить почтенного пэра, как он воскликнул в полнейшем изумлении:

– Еще одна внучка! Да, да, я вижу, ты дочь старшей девочки моей Лаурины; твое сходство с прелестной Матильдой достаточно четко заявляет об этом.

– Ах! – сказала София. – Когда я впервые узрела вас, природное чутье шепнуло мне, что мы состоим в некотором родстве… Но по линии дедушки или бабушки, я так и не смогла установить.

Он прижал ее к груди, и пока они нежно обнимались, дверь номера отворилась и явился удивительно прекрасный молодой человек. Заметив его, лорд Сент-Клер вздрогнул и, сделав несколько шагов назад, поднял вверх руки и произнес:

– Еще один внук! Какое неожиданное счастье! Обрести в течение трех минут такое количество потомков! Это, несомненно, Бабникус, сын третьей дочери моей Лаурины, милой Берты; теперь нам недостает разве что присутствия Густавуса, дабы завершить союз внуков моей Лаурины.

– А вот и он, – воскликнул грациозный юноша, в то же мгновение входя в комнату, – вот и он, Густавус, которого вы так желали видеть! Я сын Агаты, четвертой и самой младшей дочери вашей Лаурины.

– Вижу, что так оно и есть, – ответил лорд Сент-Клер. – Но скажите мне, – продолжал он, с опаской глядя на дверь, – скажите, присутствуют ли еще какие-нибудь мои внуки в этом доме?

– Никаких, милорд.

– Тогда я обеспечу вас без дальнейших промедлений – вот вам четыре банкноты по 50 фунтов каждая, берите их и помните: я выполнил долг дедушки.

Он тут же покинул комнату, а сразу же за тем и здание. Adieu.

Лаура.

Письмо двенадцатое – от Лауры, в продолжение