Леди в саване

Но если так, если она действительно была вампиром, нет ли чего-то, чем бы это ни было, что держит в подчинении подобных существ и что тем или иным способом можно заклясть? Найти такой способ — следующая моя задача. Потому что я в действительности изнемогаю от желания увидеть ее вновь. Никогда и никто так глубоко не волновал меня. Откуда бы она ни пришла, с небес или из ада, из неведомого края земли или из могилы, не имеет значения; я сделаю все, чтобы вернуть ее к жизни, чтобы вернуть ей покой. Если она на самом деле вампир, мне предстоят долгие и тяжкие усилия; если нет, если она всего лишь стала жертвой обстоятельств и поэтому производит такое впечатление, моя задача будет проще, а результат моих усилий принесет больше радости. Но не может быть радости большей, чем возродить потерянную — или кажущуюся потерянной — душу женщины, которую вы любите! Вот, вот наконец она — правда! Думаю, я ее полюбил. А если так, то слишком поздно противиться этому. Я могу только ждать, насколько хватит терпения, ждать новой встречи с ней. Но тут я ничего не способен сделать. Я абсолютно ничего не знаю о ней — даже ее имени. Одно остается мне — терпение!

Дневник Руперта. Продолжение

апреля 16-го, 1907

Единственное, что умеряет мою одержимость Леди в саване, так это тревожное положение дел в стране, где я поселился. Несомненно, здесь что-то затевается, что от меня скрывают. Горцы взбудоражены и позабыли покой: бродят всюду поодиночке или группами, собираются в странных местах. Так бывало, я догадываюсь, и в прежние времена, когда назревали столкновения со строившими козни турками, греками, австрийцами, итальянцами, русскими. Происходящее затрагивает мои жизненные интересы, ведь я давно уже решил, что свяжу свою судьбу с Синегорией. Ждут меня радости или горести, но я намерен остаться здесь. J’y suis, j’y reste.

[94] А значит, жребий синегорцев — это мой жребий, и ни Турция, ни Греция, Австрия, Италия, Россия, ни Франция, ни Германия, ни смертный, ни сам Господь, ни дьявол не заставят меня отступить от принятого решения. Я заодно с этими патриотами! Хотя вначале мне было трудно поладить с ними — с людьми как таковыми. Они немыслимо горды, и вначале я опасался, что они даже не удостоят меня чести считаться одним из них! Тем не менее жизнь идет и меняется независимо от изначальных трудностей какого-то ее этапа. Ничего! Когда оглядываешься на что-то достигнутое, первые усилия стираются в памяти, а если и нет, то не так уж это и важно.

Вчера до меня дошел слух, что поблизости от замка после полудня должна была состояться большая сходка, и я отправился туда. Думаю, удача была со мной. И если это можно счесть за доказательство, то скажу, что я был воодушевлен и удовлетворен, когда покидал собравшихся. Ясновидица тетя Джанет отчасти утешила меня, но одновременно в какой-то мере и смутила мрачностью своих предсказаний. Когда я желал ей спокойной ночи, она попросила меня наклонить голову. Я повиновался, и она положила руки мне на голову и провела ими до самого моего затылка. Я слышал, как она пробормотала:

— Странно! Ничего нет, но я могу поклясться, что видела ее!

Я попросил у нее объяснений, но она не добавила ни полслова. Она вдруг заупрямилась и наотрез отказалась продолжать разговор на эту тему. Ни встревоженной, ни печальной она не казалась, поэтому у меня не было повода самому обеспокоиться. Я промолчал; поживем — увидим. Большинство тайн со временем раскрывается, или они исчезают. Но теперь о сходке, пока не забыл…