Ледяная птица

Свенсон посмотрел на бронзового. Говоришь, нужно сообщить Алмазному? Ну нет, Ваха, этого не будет. Пока программа, заложенная в чистильщика, позволяет ему поступать так, как он считает нужным, он будет держаться. Вдруг кому-то из големов Фаттаха или солдат спецназа удастся обнаружить беглецов? А у них окажется дипломат? Пока сохраняется эта надежда, чистильщик может уверять себя, что ничего непоправимого не произошло и он справится с ситуацией своими силами. А пока это так, он спешить приближать свою кончину не стоит. Пока код, зашитый в его подсознание и управляющий его волей и рефлексами, позволяет ему делать выбор, чистильщик будет ждать. А вот когда станет ясно, что своими силами прибор и диски не вернуть, тогда, все! Конец. Хочет он или не хочет, а докладывать придется. Вот тогда и начнется мясорубка, в которой не уцелеет никто: ни правый, ни виноватый. Зачистка будет всеобщей, так что пусть Ваха не рассчитывает, что его самого роботы‑убийцы пощадят. Да они просто не знают, что это такое! А что Махмудов спит и видит, как стать Золотым вместо Свенсона, так это и дураку понятно.

– Знаю, Ваха, знаю, что нужно, – сказал Мартин, глядя в хитрые глазки бронзового. – Мы еще поищем, те поищут, кто хочет найти, а ты подготовь доклад. И особо укажи, как ты своей выдумкой о мифическом предательстве Мохова выманил меня в подземелье, что и послужило причиной утери программатора и кодов.

– Я ничего не выдумывал! – возмущенно выкрикнул Махмудов. – Мне Хранитель сообщил!

– А вот мне он ничего не сказал. – На лице чистильщика ясно читалось недоверие. – Если бы не твой статус бронзового, не позволяющий сомневаться в твоей преданности делу, я бы тебя допросил по‑другому. Ну ничего, прилетят ликвидаторы, они допросят! Всех тех, кого сразу не ликвидируют. А сейчас иди, готовь доклад.

– Я…

– Иди!! – Свенсон грозно сверкнул глазами и распрямился. – Иди, – добавил он уже спокойнее, – пока мне не пришлось наказывать тебя.

Махмудов поспешно вышел из моховского «офиса».

– Вот мразь! – Сартов, все это время сидевший в стороне и молча слушавший разговор, встал и пересел за стол к чистильщику. – Жаль, что в свое время ты не дал мне с ним разобраться.

– Допустить драку между големами? Между бронзовыми? – Швед с укором посмотрел на Георгия. – Вы здесь, в России, совсем, ребята, озверели. Что с вами происходит? Вы как будто специально меня подставляете! Программа, что ли, перестала вас сдерживать? Но такого не может быть! Она или есть и вы бронзовые, или ее нет и вы…

– Мартин, не заморачивайся! – Горик примирительно положил ладонь на запястье чистильщика. – Не суди обо всех по этой твари! Клянусь, если бы не ограничения, налагаемые на големов, я бы давно его в расход пустил. Понимаешь, в Первопрестольной я общался со многими нашими – и с простыми глиняными, и с бронзовыми, которые держат города и регионы С чистильщиками довелось встречаться, с теми, которые контролировали перевозки, а потом прибыли гасить Прорыв. Даже Золотой почтил меня своим вниманием. И все, поверь, Мартин, все големы между собой различались так же, как люди. Они сохранили в себе качества тех индивидуальностей, кем были до «мобилизации». И если мы ошиблись и возвели в ранг избранных гада, так он и останется гадом. На Востоке люди мудрые, не зря говорят: приручить можно волка, змею – никогда. Мы – волки. Может, кто и собакой себя чувствует, кто обезьяной, но Ваха точно змея! И чем раньше ты это поймешь, тем лучше будет.

Свенсон тяжело качнул головой и, подняв глаза, встретился взглядом с бронзовым из Москвы.

– Наверное, ты прав. Даже скорее всего прав, – согласился швед, – вот только пользы от этой правоты пока нет. И вряд ли будет. Мы все… Нам не долго уже осталось. В чем Махмудов прав, так это в том, что пора докладывать Алмазному. В то, что мы найдем программатор, верится все меньше и меньше.

– Ну, это ты зря! – Георгий поежился. Ему совсем не хотелось расплачиваться собственной шкурой за других, но сбежать он не мог, код долга перед старшим големом не позволял. Вот если бы Свенсон сам послал его с каким-нибудь поручением, тогда другое дело. А иначе никак, сиди и жди своей участи. Хочешь не хочешь, а разделишь судьбу всех. Так что единственная возможность прожить подольше – это поддерживать веру чистильщика в то, что все кончится хорошо. – Шансы у нас есть.

– Какие? – Швед понимал, что Сартовым движет не сочувствие, а желание спасти свою шкуру, но это-то и ободряло. Значит, драться за жизнь он будет до конца. Георгий мужик не глупый, дураков Уколов возле себя держать не стал бы. Может, предложит что-то дельное. – Ну-ка выскажи свою оценку той задницы, в которой мы оказались.

– Во-первых, комплекс – это не Москва и даже не Махачкала, здесь долго не попрячешься. Все выходы перекрыты, дороги патрулируются. Так? – Горик загнул палец. Не следуя новой моде разгибать их при счете, он по-прежнему загибал.

– Ну, с натягом соглашусь, – кивнул Мартин. – Давай дальше.